Люцифер и семеро козлов

— А, может, лучше вообще отсюда уйдём, ну его! Мне эта церковь, знаешь ли, совсем не внушает оптимизма, — бес поежился. — По крайней мере, внутрь я точно ни ногой!

— Зайти не можешь?

— Могу, — Стикс гордо вскинул голову, вроде как глупенький индивидуум, которого почти взяли на слабо, — могу. Но не буду. Уж больно от неё «фонит»! А внутри поди ещё хуже…

— Чем? Чем от неё фонит? — спросил Сеня, не понимая, о чём речь. — Это ж не АЭС Чернобыльская!

— Да что мне твоя АЭС? Плевал я на вашу радиацию, рентгены, атомные реакторы и прочую рукотворную лабуду, которой вы сами себя убиваете! — возмущенно проговорил Стикс, потихоньку переходя на крик. — Извини. От неё, от церкви этой, фонит благодатью, Сенечка. И для меня это очень губительно, скажу я тебе!

— Понятно, — Сеня затянулся и выдохнул струю табачного дыма, — как-то я сразу не подумал, что ты немного бес, — он улыбнулся. — Но мне-то придется зайти внутрь.

— Ну и пожалуйста! Я тут у входа постою, надеюсь, связи хватит.

— Без проблем, — кивнул Сеня, — тогда я пойду, а ты жди здесь.

— Погоди! — Стикс остановил его. — Погоди! Я тут немного поразмышлял, пока мы ехали, и пришёл к определенным выводам.

— Это к каким?

— Смотри, друг мой Сенечка, раз священник готов продать душу, значит, он по факту атеист. Так?

— Ну, да, думаю, да. Пожалуй, ты прав.

— А это значит, что нам с тобой категорически нельзя рушить его антирелигиозные взгляды. Понимаешь, о чём я? А то ведь он может и уверовать — тогда пиши пропало, душу он точно не продаст…

— Кажется, да, — задумчиво проговорил Сеня. — Ты снова прав. Получается, я и желания его исполнять не могу, ведь тогда…

— Тогда его атеистические взгляды могут пошатнуться! — договорил за него Стикс. — Тебе придется забыть о своём даре восточного джина, о моей способности превращаться в животных и вообще обо всех радостях жизни, которые в вашем мире принято называть сверхъестественными!

Бес дал весьма интересную пищу для размышлений, которую Сеня потихоньку переваривал. Перекрестившись у входа, он вошёл в церковь и вдохнул запах ладана, помнившийся ему с тех времён, когда родители ещё пытались наставить атеистически блудного сына на путь истинный. Вот бы они удивились, как бы узнали, каким образом их чадо обрело веру…

Сеня оглядел висевшие на стенах иконы, ворота перед алтарём, свечи, крест, стоявший в углу и накрытый черной вуалью.

«Кажется, сюда ставят свечи, поминая усопших — подумал он, рассматривая крест и горящие свечи, коптившие черным дымом, и смердевшие чёрт знает чем. — Блядь, Панас, и на свечах сэкономил! — и тут же спохватился. — Прости Господи… но согласись, правда, твой слуга мог бы и получше свечи закупить!»

Купив свечу в церковной лавке, Сеня помянул родителей. Неловкость, появившаяся внутри, едва он переступил порог храма, потихоньку исчезала. Женщина лет пятидесяти, торчавшая за прилавком, подняла голову от тетради с черной бухгалтерией и спросила у озиравшегося по сторонам прихожанина, который, скорее всего, был «захожанином»:

— А вы что хотели? — свечница закрыла тетрадь. — Просто служба давно закончилась, до вечерней долго ещё… Может, вам помочь чем?

Только сейчас до Сени дошло — кроме него, древней старушки, кланявшейся перед иконой неизвестного ему святого, и свечницы, в храме совершенно никого нет.

— Вы спросите, если надо что, — снова сказала свечница.

— Надо, надо, — Сеня подошел к прилавку. — Скажите, а Панас все ещё служит?

— Милостью божьей, Панас Михайлович у нас настоятелем уже много лет, почитай, — произнесла женщина, укоризненно глядя на захожанина, допустившего неслыханную фамильярность по отношению к батюшке. — Только его сейчас нет.

— А когда будет?

— Так к вечерней службе и будет.

— Хм… Я бы хотел увидеться с ним пораньше. Может, у вас телефон его есть? Это срочно.

— Даже не знаю, — свечница с сомнением посмотрела на «захожанина», — а вы к нему по какому вопросу?

— Хочу сделать пожертвование.

Сеня положил на прилавок чемодан и слегка приоткрыл. Содержимое докторского чемоданчика одним своим видом прибавило седых волос на голове у свечницы, увидевшей аккуратные стопки пятитысячных бумажек. Женщина сразу поняла всю серьёзность намерений жертвователя и безотлагательно набрала телефонный номер батюшки на смартфоне. Видимо, запах денег нос Панаса Копеечкина улавливал даже по телефону — священник потребовал дать щедрому прихожанину трубку и строго-настрого запретил тому покидать храм до его приезда, заклиная всеми святыми угодниками.

Впрочем, настоятель зря беспокоился о преждевременном уходе жертвователя из храма. Сеня и не собирался покидать церковь, по-крайней мере до тех пор, пока не выяснит, кто же на самом деле Панас Михайлович — хитрый агнец, чрезмерно радеющий о мирском, или козлище ярмарочный, которому в аду самое место. Влетев в молельный зал на всех парах, запыхавшийся священник пожал руку таинственного филантропа двумя потными ладошками.