Люцифер и семеро козлов

Вонь в сарае стояла непереносимая! Неприятный запах гниющего мяса проникал снаружи, и теперь Сеня увидел его источник — в десятке шагов от сарая была вырыта глубокая яма, наполненная бурой жижей, из которой торчали человеческие руки и ноги. Да что там яма! Целый котлован, наполненный разлагающимися останками, над которым возвышалась платформа, высотой этажа в два. На платформе стояла огромная ржавая мясорубка, перемазанная засохшей кровью.

Сеня отполз от окна, чувствуя подкатившую тошноту. С трудом подавив рвотный позыв, он посмотрел на Стикса, который сидел в уголке клетки, сжавшись в комок, и сказал:

— Что, мудила?! Видишь, где мы оказались из-за твоего беспросветного пьянства?!! Тьфу, сейчас блевану! — он поморщился, прикрыв рот рукой.

— А что я-то, Сенечка? Какого хрена ты туда полез, а?! — оправдывался бес. — Не мог у двери постоять? Я уже четвёртую крысу поймал, когда ты вниз провалился!

Вообще, в словах Стикса была определенна доля истины…

— Что вообще произошло? — тон Сени, осознавшего, что немалая часть вины лежит и на нём, смягчился на порядок.

— Ты провалился в подполье, вот что произошло! — воскликнул Стикс. — А меня утянуло следом. Оказалось, под этим домом целая сеть туннелей. Ты ударился головой и отключился. Я пытался привести тебя в чувство, и тут эти двое откуда ни возьмись!

— А чего ты их не сожрал? — Сеня недоуменно пожал плечами. — Превратился бы в тигра, да порвал их, как тузик грелку!

— Я не могу превращаться, когда на меня смотрят! Не могу, понимаешь?! Они меня сразу за шкирку и… тьфу, как же иногда плохо быть котом!

— Я могу закрыть глаза, превращайся, — сказал Сеня. — Тут никого больше нет, кроме меня. В смысле, тебе никто не помешает.

— Обожди, — Стикс недовольно замахал хвостом, — ещё неизвестно, в чей личине больше толка. Видал, какие у них ножи, топоры и мечи самодельные на поясах висят? Вот. Превращусь я в зверюгу, сожру десяток-другой этих карликов, а дальше что? Дальше, Сенечка, мне кишки выпустят! Их тут сотни! Да ты сам же видел этот город…

Конечно, Сеня видел, и прекрасно понимал, насколько всё плохо. Он вздохнул, усаживаясь на соломе — в ногах, а тем более в коленях правды нет. Да и кто знает, где есть эта правда? «Старшой», перед которым отчитывались карлики, доставившие пленников в подземный город, тоже не знал, однако решил исправить это досадное недоразумение и разузнать истину у пленников. Войдя в сарай, обладатель весьма внушительного пуза и длиннющей бороды, заявил:

— Ку-ку, человечишко! — старшой прикрыл дверь ногой. — Добро пожаловать в ИКИЛ!

— Чего? — не понял Сеня. — В смысле, террористическая организация, запрещенная в России? Или объединение идиотов, геев и лузеров?

— Да как ты смеешь! — проговорил пузач, задыхаясь от злости. — Мы — ИКИЛ, интроверты, каннибалы и лилипуты, понял?! И среди нас нет никаких геев!

— Как это нет, по-моему, вы здесь все первостатейные пид…

Слова Сени потонули в лае собак, перемешавшемся со скрежетом металла и хлюпающими звуками. Услышав, за окном омерзительную какофонию, способную довести Чайковского до сердечного приступа, он притих.

— О! Слыхал? — спросил «старшой», подойдя ближе к связанному пленнику. — Это священная Мясорубка Добра! У нас здесь такие по всему городу. Идёт себе по улицам какой-нибудь домовой, проголодавшись, злой, уставший, раз, взял и поел паштетику мясного за госсчёт, и стал добрее!

— Это кто ж такое название придумал… — Сеня вдохнул и задержал дыхание на несколько секунд, борясь с желанием организма как следует почистить желудок. — Хочешь сказать, вы тут все — домовые?

— А то! Причем бесхозные и свободные! — гордо заявил пузач. — Коммуну ИКИЛ основал патриарх Кузя, которого хозяин дома просто выгнал. Бесчестный Нафаня кинул его с пропиской… а ладно, наше пророчество тебя не касается! — «старшой» посмотрел на кота в клетке. — Так вот, — продолжил он, переводя взгляд на Сеню, — с пушистой животины спроса нет, в мясорубку на паштет и всего делов!

Стикс жалобно замяукал. Обладатель длиннющей бороды наклонился, придерживая пузо, и погладил котика, которому совершенно не хотелось становиться паштетом добра или как там называлось это зловещее блюдо.

— А вот люди к нам редко попадаются, — проговорил старшой, перестав гладить пушистую зверушку, и обратился к Сене: — Ты кто такой есть? На бомжа не похож, на пьянь не похож. Как ты нашим попался?

— Прежде, чем гостю вопросы задавать, ты бы его хоть развязал что-ли… — предложил Сеня.

— Ха-ха-ха-ха! — пузач от души засмеялся. — Ишь чего! Развязать, говоришь? Нет, ни за что! Ребята сказали, ты в подполье провалился в бабушкином доме, так?

— Может и так… слушай, а ты бы отпустил меня и этого котяру, а? Я тебя хорошо отблагодарю деньгами или… чем хочешь, тем и отблагодарю.