Люцифер и семеро козлов

Пока Сеня курил, Стикс прыгал рядом, напевая дурацкую песенку. Он разглядывал обветшалое здание: поцарапанные деревянные двери, видавшие виды и, возможно, заставшие саму революцию, обветшалую бледно-розовую штукатурку, обваливавшуюся тут и там, старые окна — Энский музей сомнительных искусств отчаянно нуждался в ремонте, однако директор отказывал ему в этом удовольствии год за годом, на протяжении многих лет. Правда, металлическая вывеска, установленная над входом, блестела, как новенькая и явно появилась совсем недавно. Впрочем, всё самое интересное находилось внутри, поэтому Сеня, докурив сигарету, поднялся по гранитным ступенькам, открыл тяжеленные деревянные двери и вошёл, пропустив Стикса вперёд. Если б его маленькие крылья придавило массивными дверями, то они бы, скорее всего, почернели и отвалились, что было бы совсем уж печально, ведь бес, лишённый крыльев, выглядит ничуть не лучше бесхвостого кота.

Сеня подошёл к кассе, намереваясь купить билет на экскурсию. Старенькая билетёрша суровым голосом потребовала сто рублей и, получив деньги, протянула купон, который сама же надорвала. Бес обошелся без билета — показав старушке язык, Стикс проскакал следом за Сеней, который уже вошел в зал и стоял, разглядывая скульптуру известного итальянского зодчего Дурачелли «Писающие девочки». К сожалению, шедевр мастера не был подключен к водопроводу, и прочувствовать всю красоту удивительной композиции оказалось невозможно.

— Эй, извращенец, пошли зубы искать! — крикнул Стикс застывшему товарищу по несчастью.

Двое ценителей странного искусства, созерцавшие одиозные шедевры, обернулись. Впрочем, «извращенец», разглядывавший скульптуру работы Дурачелли, оказался предметом совершенно безынтересным. Оба человека отвернулись, раздраженно пробормотав что-то про тишину и козла.

— Сам ты извращенец! — прошептал Сеня, догнав беса у лестницы на второй этаж. — Я на них смотрю как на занятную диковинку, без помыслов около ширинки.

— Ой, да ладно, так я тебе и поверил! — тихонько проговорил бес, захихикав в кулак.

— Слушай ты, умник, давай зубы ищи!

Первый этаж занимали произведения скульпторов и живописцев. На втором этаже была размещена коллекция средневекового оружия, само собой, весьма необычного. Где ещё ценители истории рыцарства могли увидеть стальной шлем в форме луковицы, огромную рапиру, стреляющую в противника жидкими экскрементами из кожаного мешочка, подсоединённого к хитроумному механизму, или скальпель короля Артура, под которым была установлена табличка «Excalibur Light, ver. 1.0», намекавшая на родство подобия кинжала с легендарным клинком?! Что ни говори, а Энский музей сомнительных искусств — очень интересное место! Хотя, конечно, эксперты ЮНЕСКО плевали на подобные достопримечательности с высокой колокольни и это прискорбно.

Третий этаж занимала коллекция всякой-всячины (как будто на первом и втором размещалось что-то другое) — именно здесь должны были находиться зубы Геббельса, потому что в других отделах наши искатели плодов нацистской стоматологии ничегошеньки не нашли. Интересующий их экспонат находился в самом конце зала, рядом с часами графа Коккина, которые основатель Энска носил пару сотен лет назад на левой, а может быть, и на правой руке.

За стеклянной витриной стоял череп в нацистской фуражке, пялившийся на посетителей пустыми глазницами. В нижнюю челюсть кто-то, возможно, сам директор музея, вставил пять золотых зубов. Глядя на мутноватое стекло, за которым хранилось немного золота нацистов, Сеня подумал: «Часто же его протирают… а плюют, видать, ещё чаще!»

Слева от витрины на стойке была приклеена табличка, призывающая убирать за собой чрезмерно эмоциональных посетителей, которым вздумалось плюнуть в фашистские мощи. Прямо под табличкой лежала коробка с губкой, которая, по всей вероятности, насквозь пропиталась слюнными выделениями. Особой любви к рейху Сеня не испытывал, и, прямо скажем, испытывал, скорее, неприязнь, однако ему показалось глупым опускаться до уровня верблюда, плюющегося во всё, что вызывает антипатию. Тем более, зубы — это только зубы, а вовсе не сам Геббельс, в которого, конечно, можно было бы плюнуть, особенно, в живого.

Оставалось только купить один чудом сохранившийся резец или хоть коренные — на самом деле без разницы, ведь для приготовления зелья требовались не столько зубы, сколько металл, из-за которого люди убивали, предавали, обманывали и делали прочие мерзкие вещи тысячелетиями. Сеня посвятил Стикса в свой план, показавшийся бесу довольно простым, но, вполне пригодным для реализации. Они спустились на первый этаж, собираясь встретиться с директором, чтобы предложить хорошую цену за странный экспонат. Впрочем, других экспонатов в музее никогда и не было.