Люция. Спасенная

Сначала он мало чему учил Люцию. В конце концов, она уже давно наловчилась делать аккуратные швы и знала разницу между льняной и шерстяной нитками, нитью из шелка или хлопка, а также так называемой «кёльнской нитью» – льняной нитью лазурного цвета, которая в основном использовалась для женской одежды. Сначала Люция часто колола пальцы, проводя иглу сквозь плотную ткань, ведь для себя и Лии она привыкла шить одежду из исключительно тонкого материала или шелка. Однако девушка быстро наловчилась надевать на средний палец кольцо, тем самым защищаясь от уколов иглой. С утюгом работать было сложнее. Мастер Фридрих почти полностью переложил глажку одежды на свою ученицу, и сперва Люция не могла понять: как же ей поднять утюг, если он весит почти тридцать фунтов? Она предпочла бы кроить ткань, но обычно проходили годы, прежде чем ученику дозволялось это сделать. Люция с трудом смирилась с тем, что ей придется провести столько времени здесь, в швейной мастерской, но всегда утешалась мыслью, что существуют и куда более скучные занятия. Например, мастер Фридрих каждый день принимал клиентов, и она краем уха слушала, как мужчины рассуждают о Боге и мире. Мастера проклинали городской совет, члены которого традиционно выбирались из благородных семей. По словам ремесленников, богатеи ничего не делали для простых бюргеров, а мастер Фридрих утверждал, что гильдиям пора потребовать больше прав. Еще одной проблемой, часто всплывавшей в разговорах, были иудеи: собеседников очень волновали цены на услуги торговцев и ростовщиков. Однако и здесь находился повод позлословить об архиепископе, ведь тот, по слухам, забирал себе все налоги, которые иудеи платили городу. Но Люция знала, что это неправда: в течение почти ста лет деньги, которые иудеи платили за свою защиту, уходили на нужды города Майнца; архиепископ же получал лишь часть из 112 марок аахенскими пфеннигами в год. Лидеры иудейской общины были глубоко обеспокоены этим постановлением. В случае беспорядков они едва ли могли рассчитывать на защиту со стороны городских стражей или советов, члены которых спокойно могли переложить ответственность на кого-нибудь другого. Да скорее архиепископ откроет пострадавшим двери своей резиденции или церквей. Но поступит ли он так ради налога в 112 марок аахенскими пфеннигами, что соответствовало всего лишь 56 фунтам серебра? Впрочем, даже если и так, толку с этого было бы немного. Во время последнего крупного погрома, произошедшего 200 лет назад, толпа вырезала всю иудейскую общину – прямо в резиденции архиепископа.

Люцию всегда поражала ненависть, звучавшая в голосах мужчин, когда речь заходила об их согражданах-иудеях. Выслушивать оскорбления от юношей-христиан в иудейском квартале было неприятно, но Люция и Лия никогда не чувствовали себя в опасности. Тем не менее девушка понимала, чего именно боялись Вениамин фон Шпейер и его друзья, которые знали, что в случае чего ни деньги, ни мнимое могущество не смогут защитить их.

В обеденное время жена мастера приносила Люции еду прямо в мастерскую. Подмастерья, которые иногда появлялись здесь, тоже быстро съедали кашу и хлеб и немедленно возвращались к работе. Сам мастер позволял себе более длительный перерыв, а иногда из кухни жены мастера доносились более соблазнительные запахи. Подмастерья многословно жаловались на несправедливость и тут же, не делая никаких пауз, принимались безбожно льстить Люции. Впрочем, они никогда не позволяли себе никаких вольностей. А вот хозяйка дома… Жена Шрадера имела обыкновение подкрадываться к Люции, когда та оказывалась наедине с молодым человеком, вероятно надеясь застать ученицу за непристойным поведением. Но ей это так и не удалось. Напротив, любопытство хозяйки сыграло Люции на руку. Юноши были вынуждены держать себя в рамках, что им совершенно не нравилось. Некоторые из них успели повидать много городов или земель – кое-кто даже побывал в других странах, – однако они редко могли рассказать что-то большее, чем просто перечислить блюда, подававшиеся в тавернах, или поболтать о пиве и вине. Также молодые люди подробно описывали мастеров и их жен; но если Люция хотела узнать что-нибудь о самих городах, юноши были вынуждены умолкнуть. Они кочевали не с места на место, а от одной портняжной мастерской к другой. Болтовню подмастерьев нельзя было сравнить с яркими и подробными рассказами иудейских купцов, которые уделяли много внимания обычаям и традициям, новым событиям и достижениям великих умов в увиденных ими странах. Поэтому Люция только радовалась, когда юноши сбег'aли в другое место, чтобы подыскать себе более великодушного хозяина. Она была не против побыть одна. Ей нравилась тишина в мастерской, когда за столом сидел мастер Фридрих и она могла подумать о чем-то своем. Порой девушка повторяла целые главы из «Руководства» Ар-Рази, чтобы ничего не забыть. И еще она поняла, что иногда мечтает о лучших временах. Если бы только она могла радоваться предстоящей свадьбе и собственному дому, как Лия!