Люция. Спасенная

– Только не надо на меня так смотреть! – умоляюще воскликнула она. – Поверь, мне… мне приятно, когда ты так смотришь, но нельзя же…

Давид хотел поцеловать Люцию, но она оттолкнула его.

– Это слишком опасно, Давид, я…

– А если я найду возможность видеться с тобой? Если я найду место, где мы сможем побыть одни, где нас никто не узнает? Тогда ты не станешь возражать?

Люция с тревогой огляделась, а потом, в свою очередь, застенчиво поцеловала его руку.

– Нет, я бы не стала возражать. Но такого места нет, Давид. Мы нигде не можем быть в безопасности!

Когда в пятницу после вечерни Люция направлялась к дому Шпейеров, сердце у нее колотилось как бешеное. Своему мастеру она сказала, что пойдет в гости к бондарихе. Оставалось только надеяться, что в воскресенье он не спросит об этом бондариху! Впрочем, Люция думала, что все обойдется: бондариха слыла ветреной бабой. Никто не верил в то, что ее муж (как она всем рассказывала) отправился в море на галере, потому что она умудрялась регулярно беременеть, несмотря на долгие годы его отсутствия. Такие благопристойные люди, как Фридрих Шрадер и его жена, никогда бы не заговорили с подобной особой. По крайней мере, пока поведение Люции не вызывало подозрений.

Когда она подошла к черному ходу дома Шпейеров, Аль-Шифа уже ждала ее там. Они обнялись.

– Как я скучала по тебе, дочка! А как ты похудела и побледнела! Давай-ка сначала подкрепись. Ты опоздала, субботняя трапеза уже закончилась. Но еда осталась, и много! Я отнесла все на кухню, чтобы не остыло. И ты, наверное, замерзла. В этих церквях так холодно…

Мавританка неодобрительно посмотрела на тонкий плащ Люции.

Люция с радостью прошмыгнула на кухню. Она подробно рассказала Аль-Шифе о своей новой жизни и о том, насколько эта жизнь спокойна, но и скучна.

– Если бы у меня было хоть несколько книг! Я бы хотела продолжить изучать «Канон». Но супруга мастера считает книги изобретением дьявола. Я даже остерегаюсь сказать, что умею читать. Однажды я чуть не выдала себя, и она посмотрела на меня как на ведьму, которая рисует секретные символы на своей метле, чтобы однажды улететь на ней.

– Хотя она, наверное, больше переживает о сохранности метлы, чем о спасении твоей души! – пошутила Аль-Шифа. Жадность портнихи была известна всему Майнцу. – Кстати, она указала мне на дверь. Я хотела навестить тебя в воскресенье после мессы, но она велела мне убираться прочь. Как будто я могла запятнать ее христианский дом. А я так волновалась за тебя! Я чуть не сказала ей…

Мавританка запнулась.

– И что ты хотела сказать? – полюбопытствовала Люция.

Аль-Шифа покачала головой.

– Ничего, дорогая, это я так. Ты наелась, милая? Тогда иди к Шпейерам, они тебя уже ждут. Господину не терпится узнать, как твои дела.

Вениамин фон Шпейер, который действительно был очень благодушно настроен, приветливо поздоровался с Люцией. Сара тоже любезно расспросила девушку о ее работе в мастерской Шрадера.

Что касается Лии, то она так весело болтала, как будто Люция никуда и не уходила. Давиду же удалось ни разу за весь вечер не посмотреть на нее. Эзра вообще, казалось, глубоко погрузился в свои мысли. Лия уже успела шепнуть Люции, что и Эзра тоже помолвлен: его невеста родом из Ландсхута и ослепительно красива. Отец девушки привез Эзре ее портрет, и теперь он грезит о Ребекке днем и ночью.

– Отец Ребекки – наш дядя, Захария Левин из Ландсхута, – взволнованно объяснила Лия. – Они очень богаты. Когда Эзра ездил к ним просить руки их дочери, то привез оттуда нам всем подарки! Хочешь знать, что подарили мне? Жаль, что сегодня суббота, Люция, иначе я бы пошла прямо в конюшню и показала тебе. Отец, мне совсем туда нельзя? Даже если Люция откроет мне все двери?

Вениамин фон Шпейер улыбнулся своей непоседливой дочери, но отрицательно покачал головой.

– В Шаббат нельзя, Лия. Хотя бы потому, что у тебя может возникнуть соблазн немедленно оседлать кобылу и пустить ее вскачь!

– Отец, ну зачем ты открыл секрет! – взвизгнула Лия. – А ведь это правда, Люция! Мулица, и, представь себе, пятнистая! На ней так удобно сидеть, как в паланкине! Я больше никогда не позволю нести себя в паланкине или везти в карете. Я буду ездить верхом!

Люция улыбнулась. На самом деле она была очень рада, что Шаббат помешал ей пойти в конюшню. Лия всегда больше интересовалась верховой ездой, чем она сама, хотя обе девушки этому научились. Вениамин фон Шпейер держал нескольких мулов и двух верховых лошадей, хотя горожане с неодобрением относились к иудеям-наездникам. В других странах, например, иудеям вообще категорически запрещали держать лошадей, поэтому те ограничивались в основном благородными мулами. Но в таких случаях мулы часто оказывались более породистыми, чем рабочие лошадки христиан. Торговцы-иудеи покупали их в иберийских землях, где хорошие скакуны стоили целое состояние. Мулица Лии, безусловно, была щедрым подарком, но Люция предпочла остаться в теплой комнате, а не пробираться через кучи навоза, чтобы погладить мулицу по морде.