Лютый беспредел

— О чем? — поморщился Геннадий Ильич. — Мне и моих хватает. Все подробности про Сережу выспрашивают. На кой ляд им подробности? Если не угомонятся, заблокирую их. Только душу травят.

— Переживают.

— Они о тебе сильно переживали? Сергея в последний раз лет семь назад видели и как-то не страдали по этому поводу. Театр.

Чай выпили молча. Потом Александр осторожно спросил:

— Как насчет Сергея? Когда его отдадут?

— Завтра в одиннадцать, — ответил Геннадий Ильич, глядя в чашку. — Поедешь со мной? Я все заказал и оплатил. Просто поприсутствуем. Чтобы ему одному не так страшно.

Александр проглотил комок в горле и кивнул.

Похороны заняли совсем немного времени. Геннадий Ильич никого не известил, поэтому у могильного холмика стоял только он с братом. Подмораживало. Небо было темное, готовое разродиться снегопадом. Кладбище было заснежено, и лишь возле свежих могил белизна была изгажена рыжей глиной.

— Почти рядом лежат, — произнес Геннадий Ильич после продолжительного молчания. — Наверное, это хорошо. Если что-то есть потом, после смерти.

— Смотря что, — пробормотал Александр.

Они постояли еще с минуту и пошли. На аллее к ним приблизилась компания из пяти человек. Это были молодые, крепкие парни в трикотажных шапочках и спортивных штанах. Геннадий Ильич никогда не видел их прежде, но сразу догадался, кто они такие.

Крепыш, выступивший вперед, произнес с некоторой обидой:

— Предупредили бы. Серега нам не чужой.

— Чужой, — отрезал Геннадий Ильич. — Проваливайте. Хотя бы теперь оставьте его в покое.

— Мы вам сочувствуем, — забубнили спортсмены. — Не наша вина. На его месте мог бы оказаться любой.

— Но оказался он.

— Так вышло, — сказал крепыш. — Мы деньги собрали. Вот.

Он полез за пазуху и достал оттуда сверток.

— Предлагаешь взять? — спросил Геннадий Ильич.

— Для вас же скидывались.

— Я на эти деньги куплю оружие. И перестреляю всю вашу братию.

У Крепыша побелел нос и покраснели щеки.

— Дело ваше, на что тратить, — сказал он. — Только зря вы так. Мы от чистого сердца.

— И я от чистого, — кивнул Геннадий Ильич, глядя ему в глаза. — Честно предупреждаю.

— Пойдем отсюда, Густав, — окликнули крепыша товарищи. — Дядя не в себе.

— Деньги заберите, мальчики. Вам скоро пригодятся. Похороны нынче дорого стоят.

Произнося эти слова, Геннадий Ильич скользил взглядом по молодым лицам спортсменов. Он ожидал, что кто-то из них не выдержит и огрызнется. Это позволило бы ему перейти от болтовни к делу. Геннадий Ильич не делал скидку на молодость парней и на то, что их связывали дружеские отношения с Сергеем. Работая участковым, он время от времени сталкивался с бандитами и не питал никаких иллюзий по отношению к ним. Потому что ему также приходилось иметь дело с их жертвами.

Здоровые, молодые ребята, стоявшие перед Геннадием Ильичом, жили за счет других. Нет, не так. Они жили тем, что причиняли вред другим людям. Отведенные им сроки были невелики, но за это время они успевали натворить много злых дел. До гибели сына Геннадию Ильичу не приходило в голову, что, отступая перед бандитами, уступая им, он и сам является соучастником их преступлений. Теперь до него дошло. Сколько было случаев, когда ему говорили отойти в сторону, не лезть не в свои дела, и он отступался. Не требовал, чтобы заведенные дела доводились до конца, не пытался выяснить, что объединяет лидеров преступных группировок и полицейское начальство, раз первые до сих пор не истреблены, а вторые жируют, ездят на работу чуть ли не на роллс-ройсах и возводят себе трехэтажные дворцы. Ему было удобно не задумываться над этим. Или, задумавшись, ограничиваться бурчанием сквозь зубы.

Смерть Сергея все изменила. Геннадий Ильич прозевал момент, когда его родной сын стал бандитом. Последовала расплата. Что ж, по большому счету это было справедливо. Но справедливость здесь не заканчивалась. Парни, стоящие перед Геннадием Ильичом, тоже заслуживали того, чтобы лечь в холодную землю. Он не собирался делать никаких скидок на их молодость и наивность.

Деньги, предложенные ему, были кровавыми. Их не заработали. Их отобрали или похитили. И теперь этими деньгами бандиты собирались расплатиться с Геннадием Ильичом за отнятого у него сына.

Он ждал повода. Он был готов броситься на любого, кто посмеет проявить неудовольствие. Александр почувствовал состояние брата и обратился к парням:

— Не возьмет он ваши башли. Оставьте его. Уходите.

Пятерка переглянулась и подчинилась.

Геннадий Ильич схватил Александра за куртку и встряхнул:

— Зачем? Они уже были готовы полезть на рожон.

— Вот поэтому я и отправил их, — объяснил брат. — Пока ты на них не бросился. Чем бы это закончилось, догадываешься?

Геннадий Ильич разжал пальцы, сжимавшие болоньевую ткань.

— Нас бы просто избили и вывозили мордами в грязи, — безжалостно продолжал Александр. — Ты этого хотел? А по-моему, хреновое начало для крестового похода. Дерись, когда уверен в победе или когда прижали к стенке и отступать некуда. Сейчас не та ситуация.

— Какой ты благоразумный, — буркнул Геннадий Ильич, отвернувшись.

Он понимал правоту брата, но не хотел признавать этого.