Лютый зверь

— Не надо подробностей, — отрезала врач. — Они убили друг друга у тебя на глазах. Ты сразу поняла, что это твоя вина?

— Да.

— У тебя была попытка суицида?

— Нет. Папа меня увёз из посёлка сразу после трагедии и увёз сюда в эту больницу. Здесь занималась со мной не психиатр, а дура, извините, психолог.

— Почему ты назвала её дурой? Она что-то сделала не так?

— Она пыталась навязать мне идею, что я не виновата в произошедшем.

— Ты виновата?

— Конечно, — возмутилась я.

— Ты не можешь себя винить полностью в этой трагедии. Давай попробуем, раздробить твоё чувство вины и разобраться, где только твоя ответственность, а где упущение взрослых, в том числе и мальчиков, которые пусть и не были совершеннолетними, но несли ответственность за свои поступки.

Вот это я понимаю! Вот это профессионал! Она так вправила мне мозги за четыре часа беседы, что транквилизаторы остались только на листочке с рецептом, а пить я собралась исключительно растительные препараты.

Не дождавшись водителя, которого послал за мной Рома, я сбежала на остановку и, перекинув через плечо свою спортивную сумку с вещами, отправилась домой на троллейбусе.

Морозное утро, двор семнадцатиэтажки был усыпан серпантином и конфетти, покосившаяся ёлка с фонариками у самой макушки медленно покрывалась снегом. Я постояла возле неё, вдыхая запах хвои и так мне стало плохо и одиноко, что решила рецептик не выкидывать, вдруг, без волка жить не смогу на трезвую голову.

После трагедии, в которой я была виновата частично, отец привёз меня в город и поселил у своей двоюродной сестры бабы Нади. Я, кстати сказать, на неё очень похожа, синие глаза тёмные волосы, но Надя всегда говорила, что я краше и обладаю колдовской привлекательностью, как её покойная мать Ада. Под надзором бабушки я уже вела себя более чем прилично, она была блюстительница чистоты, хотя папа иногда с усмешкой намекал, что она нехило погуляла в молодости. Но я никаких развратных замашек от женщины не видела, у нас было всё прилично и строгий распорядок дня, что для моей психики был полезен. Десятый, одиннадцатый классы я закончила на отлично и поступила в университет на юридический факультет, где началось всё самое интересное. А именно, прямо на первое сентября, мы, три заучки-задрочки встали в сторонке и четыре года после этого провели вместе.

На экране телефона отобразилось сорок девять пропущенных звонков сорок от Бехтеревой и Ситцева. Я не перезванивала. Зачем разговаривать, если не хочешь.

Однокомнатная квартира встретила меня приятными запахами корицы и кофе. Чисто и уютно.

Душ, немного пельменей. И тишина. Много мыслей.

Рома пришёл вечером. Долго ходить по квартире не стал, сразу заглянул за шкаф. Я сидела в укромном углу и молчала.

На нём шикарный чёрный костюм. Пах он неприятным, но дорогим парфюмом и табачным дымом. Красиво уложены светлые с проглядывающей сединой волосы. Он видимо давно не спал, глаза стеклянные и красные.

— Только прилетел из Берлина, — сказал он мне и сел на пол возле входа в мою «нору». Аня спрашивает, придёшь ты на их рождественские пения?

— Да, — кивнула я, — с удовольствием. Откуда у тебя ключи от моей квартиры?

Рома улыбнулся:

— Чтобы следить за маленькой, глупой Денежкой. Переезжай к нам, — он не дождался от меня реакции, рассматривал, ухмылялся. — Я ведь всё равно добьюсь своего. Работу дам, карьеру сделаешь, как мечтала. Нельзя же вечно в шведской семье существовать. Третий лишний всегда.

— Я приеду на детский праздник, передай Ане. Жить с тобой не буду. От тебя эскортом за километр воняет, и это ничто по сравнению с нашей невинной, чистой шведской семьёй.

— Ты знаешь, маленькая сучка, что единственная в этом мире можешь говорить мне такие вещи. Даже мать не смеет со мной так разговаривать.

— Пользуюсь, так сказать, завидным положением, — не сдержалась и усмехнулась. Рома это принял как хороший знак, поднялся на ноги, поправил брюки. Натянулись рукава его пиджака и мельком показались синие наколки. Рома сидел, он у нас из бывших бандитов, нынешних удачных бизнесменов.

— Завтра в восемь утра заеду за тобой, — сказал он на прощание, и покинул мою обитель. И я вылезла на свободу, почувствовав, что кризис миновал, и меня отпустила депрессия.

Глава 12

Началась учёба, началась работа. И наконец-то я созрела, чтобы прийти с повинной и во всём покаяться перед подругой. Мы встретились с Бехтеревой в кофейне недалеко от университета в местах для курящих, потому что я сильно нервничала, и подруга почему-то то же, что случалось с ней крайне редко. Мы расцеловались, скинули куртки на вешалку и, заказав по тортику и кофе, мирно любовались друг другом, взявшись за руки. Давно не виделись, я страшно соскучилась.