Ливень в графстве Регенплатц

Берхард пожал плечами:

– Хорошо. Коль вам интересно, покажу.

– Конечно, интересно.

Юноша подошёл к камину и присел на колени возле небольшого сундука. Поддавшись любопытству, Гретта тоже приблизилась и, вытянув шею, попыталась заглянуть через плечо юноши. Берхард открыл сундук, заглянул в него и усмехнулся.

– Боюсь, Гретта, я не смогу вам продемонстрировать свои рисунки, – проговорил Берхард.

Он опустил в сундук руки и достал пригоршню мелких клочков пергамента. Гретта ахнула и, присев рядом с юношей, заглянула в сундук. Он был полон таких же обрывков и клочков.

– Здесь хранились все ваши работы? – спросила она.

– Да.

– Но кто это мог сделать?

– Я догадываюсь. – Берхард сбросил клочки обратно в сундук.

– Кто? Его нужно наказать. Это же кощунство!

Гретта выбрала несколько крупных обрывков и разложила их у себя на коленях. На них ещё можно было рассмотреть фрагменты бывших рисунков. Два цветка из букета, птичье крыло, плечо облачённого в латы рыцаря, морда лошади, лапы собаки – от каких сюжетов эти кусочки, уже не понять.

– Как жалко. Как жалко, – горевала Гретта. – Я представляю, какая была красота!..

Берхард смотрел на девушку почти умилённо. Она так искренно сожалела о потере, что казалось, эта была потеря её личная.

– Ну что вы, Гретта, – проговорил Берхард. – Расстроились из-за такого пустяка.

– Разве загубленная работа – это пустяк? – упрекнула девушка.

– Нет, конечно. Но, поверьте, это не та работа, о которой стоит горевать. Здесь не было шедевров, одни наброски, этюды…

Гретта взглянула на собеседника и недоумённо приподняла брови.

– Вы так спокойны? Ваши старания, полёты вашей души уничтожены, а вы спокойны? Я бы разозлилась. И наказала бы виновного. – Девушка вновь склонилась над сундуком. – Подумать только. Здесь, неверное, было всё, что вы создали за годы своей жизни.

– Нет, только за последние три года, – уточнил Берхард.

Гретта вскинула на Берхарда взор, полный радостной надежды.

– Значит, у вас сохранились ранние работы? – предположила она.

Но Берхард её надежд не оправдал.

– Нет, не сохранились, – пожав плечом, ответил он.

– Почему? Их тоже разорвали?

– Да. И я их выкинул.

– Значит, это злодейство уже и ранее совершалось? – Гретта вновь пребывала в недоумении.

– Подобное случается каждый раз, когда я забываю запереть сундук на ключ. Ну, ничего, я нарисую ещё.

Берхард собрал обрывки с колен девушки, кинул их в сундук и закрыл крышку. Затем он поднялся и протянул Гретте руку.

– Давайте забудем об этом ящике с мусором, – предложил юноша.

Гретта молча согласилась. Опершись на протянутую руку, она поднялась. Как-то всё странно было в этой семье, необычно.

– У кабинета ландграфа я видела стражника, – сказала Гретта.

Берхард улыбнулся. Вот Гретта себя и выдала. Если бы она заблудилась, то откуда могла знать, что за охраняемой дверью именно кабинет ландграфа? Юноша всё ещё держал в ладони девичью руку и был рад, что Гретта не отнимала её. Кожа мягкая, белая, пальчики тонкие, изящные – и не скажешь, что эта ручка принимала участие в какой-либо чёрной работе. А ведь Гретта сама вела хозяйство.

– Мой отец – король Регенплатца, – ответил Берхард, продолжая рассматривать прелестную девичью ручку, – а любому королю необходима стража.

– Но почему бы не выставить стражу и возле ваших дверей?

– Зачем? Там солдат охраняет важные бумаги, дорогие вещи, наконец, саму жизнь ландграфа. А что стеречь здесь? Мои рисунки?

– Стражник хотя бы следил, чтобы к вам не заходили посторонние.

– А ко мне посторонние и не заходят. Разве что вы зашли. Но таких гостей наоборот, нужно привечать, а не прогонять.

В порыве восхищения Берхард склонился и оставил поцелуй на белой шёлковой коже. Гретта не ожидала такого поступка, была удивлена, но не возмущена. Наоборот, поцелуй ей оказался приятен, и руки своей она не отняла. Значит, Берхард к ней и правда неравнодушен? Как это хорошо. И как ужасно.

Берхард выпрямился, и его глаза встретились с вопрошающим взором светло-карих глаз девушки. Он должен объяснить свой поступок. Конечно, должен. И не просто объяснить, а признаться, открыть сердце, выпустить чувства. Она не отвела глаз, не отняла руки, она ждёт его слов. И возможно, ждёт именно тех фраз, которые он и собирается произнести, и возможно, она ответит на них взаимностью, а значит, до счастья осталось всего несколько слов.

– Гретта, милая Гретта, – тихо произнёс Берхард, нежно сжимая в ладонях руку девушки. – Я помню нашу первую встречу, что произошла семь лет назад. Тогда ты была прелестной девочкой, а теперь стала прекрасной девушкой. Я очарован тобой. И я… Я не хочу, чтобы ты выходила за Густава.

– Почему?

– Потому что я люблю тебя. И мне невыносима мысль, что ты станешь чьей-то женой.

– Но ведь и ты женишься на другой.

– Она не желанна мне.

– Но ты её ещё не видел. Говорят, Зигмина красива и умна…

– У меня висит её портрет. Я её видел.

Гретта повернула голову в угол комнаты, где на стене висела картина, накрытая покрывалом.