Ливень в графстве Регенплатц

Как Берхард ругал себя теперь, что за эти семь лет так ни разу и не поинтересовался её судьбой. Что подчинился прошению фрау Барх и больше не пытался завязать с Греттой отношения. Никак не пытался. Он был убеждён, что красавица Гретта уже замужем, уже нашла своё счастье. Но он ошибался, девушка всё ещё была свободна. Берхард и не знал радоваться этому или огорчаться. Он бы, наверное, порадовался, если б женихом Гретты не оказался Густав, его брат. Чувство сожаления наполнило горечью душу юноши. Лучше бы Гретта стала супругой любого другого мужчины, лучше бы он её больше никогда не встретил, чем теперь осознавать, что она рядом и всё же недоступна.

Берхард и сам не понимал, почему он так мучился из-за этого. Он помнил милую скромную девочку, с которой провёл один вечер, сейчас увидел портрет красивой девушки – вот и всё. А сердце почему-то ноет. Может, попросить отца отдать Гретту в жёны ему, Берхарду, а Зигмина пусть выходит замуж за Густава. Матушка порадовалась бы такой расстановке. Но нет, отец не передумает. Договоры уже заключены, формальности улажены. Осталось только свадьбы сыграть. Надо было раньше говорить с отцом, теперь поздно. Он снова опоздал.

Берхард закрыл глаза и представил свою невесту. Нет, она ему не нравилась, его душу к ней не тянуло. Вот опять, как жаловаться на судьбу? Она преподнесла молодую, привлекательную, богатую и знатную невесту, но хочется-то совсем другую. Ох, лучше бы судьба так не старалась. Все её щедрые дары приносили лишь страдания.

Как обычно, Берхард лично встречал Кларка Кроненберга у переправы через Стиллфлусс. В последние годы они встречались редко, у каждого появились свои заботы. Обучение наукам закончено, началось обучение правилам правления.

Отпустив слуг с багажом в замок, юноши направили своих коней на окружную дорогу и пустили их неспешным шагом. Берхарду хотелось поговорить с другом. В письмах многого не расскажешь, ответы получаешь короткие, разговор без эмоций, без тепла человеческого.

– Как в доме твоём, друг мой? – поинтересовался Кларк – По-прежнему холод и вьюга?

– Да, по-прежнему, – уныло отозвался Берхард. – Мать открыто меня презирает, Густав постоянно рычит мне вслед оскорбления. Уж поскорее бы прошли все церемонии, да вернулись бы они в Стайнберг.

– Патриция разве уедет с Густавом?

– Надеюсь, что да.

– Невесты скоро прибудут в Регенплатц? – вновь спросил Кларк.

– Скоро. Зигмина с отцом уже в пути, а Гретта… – Берхард тяжело вздохнул. – Гретта не знаю. Но ей недалеко ехать, она не опоздает.

– Берхард, ты мне писал, однако я не совсем понял. Тебе и вправду Гретта Хафф не безразлична? Ты влюблён в неё?

– Да, Кларк, это правда, – признался Берхард.

– Но почему вдруг? Ты видел её всего раз и то давно, вы были ещё детьми.

– Если б я мог объяснить, то непременно сделал бы это. А сейчас я и сам в смятении. Видел бы ты, какой красавицей стала Гретта!

– Но и Зигмина, ты писал, тоже на внешность весьма мила.

– Да, мила, – тускло признал Берхард. – Она красива, как… как зима. Как колючий иней на ветвях деревьев, как блёклое серое небо. Даже от портрета веет ходом, хотя художник и попытался украсить эту снежную королеву цветами. А Гретта схожа с весной, с ароматом цветов, с теплом южного ветра, с ласковыми лучами солнца.

– Видно, художник очень постарался, – усмехнулся Кларк.

– Хочешь сказать, что он преувеличил, и на самом деле девушка хуже? – Берхард отрицательно покачал головой. – Я видел её, Кларк, я общался с ней. Её мягкий голос до сих пор звучит во мне, я помню каждое её движение. Она добра, умна и прелестна.

– Говоришь о ней, как об идеальной женщине, но всё-таки совсем её не знаешь. Добрая девочка за столько лет вполне могла превратиться в жестокую расчётливую стерву.

– Только не Гретта.

– Почему ты так в этом уверен?

– Ты не видел её глаза.

– Хороший художник…

– Нет, Кларк. Если девушка плоха, то она такова с самого начала, с рождения. Посмотри на мою сестру, например. Маргарет красивее и Гретты, и Зигмины, она далеко не глупа. Но взгляни в её глаза – сколько в них надменности, пренебрежения к людям… Таковой она была всегда: и в детстве, и сейчас, и, я уверен, никогда не изменится. И художникам не удаётся скрыть её истинный взгляд на жизнь.

– Хорошо. Но если Гретта так взволновала твою душу, почему ты не скажешь об этом отцу? Быть может, он позволит тебе жениться на ней, а не на Зигмине?

– Нет. Уже поздно что-либо менять и просить. Да отец и не пошёл бы на это. Понимаешь, Кларк, я – принц Регенплатца, и мне в жёны нужна только принцесса, – обречённо пояснил Берхард. А потом вдруг, обратив лицо к небу, горячо воскликнул, – Боже, как я ненавижу свой высокий статус! И зачем только отец забрал меня к себе, в замок? Лучше бы я остался с моим родным дедом! Лучше бы я работал в его лавке сапожником, зато был бы свободным! Был бы хозяином своей судьбы.

– И возможно, никогда не встретился бы с Греттой, – дополнил Кларк.

Берхард опустил голову. Да, не встретился бы.

– Но зато и сердце бы так не болело от того, что она не со мной.