Ливень в степи

Проводив коров, она вернулась домой. Младший братишка, Очир, еще спал, Шойроб уже проснулся - он лег накануне раньше полудня. Сидит у очага, греет руки и улыбается… «Бедный, - думает Жаргалма. - Был хорошим, веселым мальчиком. Играл на телеге, ударился головой. И вот стал таким…»

Мать положила перед сыном лепешку, масло, налила большую чашку чая.

- Ешь.

Шойроб что-то проворчал, он рад еде. Вымазал руки маслом, облизал пальцы, залпом выпил большую чашку чая. Потом очень долго ел сухую лепешку. Когда все съел, молча посмотрел на мать и сестру.

- Хватит, - говорит мать и убирает посуду. - Много съел. Потом арсы дам.

Шойроб в еде не знает меры, один раз объелся, чуть не помер.

Шойроб пошел во двор, там у него тупая пила и толстое бревно, которое он пилит лет десять, не меньше. Острую пилу ему не дают - руки испортит. Ему кажется, наверно, что он делает полезное дело. В улусе все знают про его работу, в шутку говорят: «У тебя пила, как у Шойроба». Если топор с зазубринами, тупой, говорят: «Таким топором только Шойробу плотничать».

…Еще один серенький день кончается. Он никому не принес ни радостей, ни приятных надежд. Жаргалма с матерью ждут отца, который уехал за важным нойоном, скоро должен приехать. Женщины ошпарили крутым кипятком кровать, чтобы клоп не укусил нойона, приготовили мягкое овчинное одеяло. Чаю столько наварили, будто нойон станет хлебать без отдыха целую неделю. Мясо припасено жирное, свежее. Они пока не знают, суп ли варить или нойон кусками мясо предпочитает. Из просеянной пшеничной муки приготовлена лапша, чтобы все было без промедления, без долгой возни. И вот со двора послышался крик Очира:

- Едет! Отец едет!

Женщины вышли встречать приезжих. «Отец, видно, зря суетился, на телеге не видно начальника, - рассуждает про себя Жаргалма. - Не приехал нойон… Отец понапрасну себя и коней мучил».

На телеге сидела чужая женщина, отец подвез по пути, наверно.

Кони остановились у крыльца. Мать сказала со вздохом:

- Большой начальник не приехал, да? Напрасно дорогу ломали, да?

Отец строго взглянул на мать, кивнул головой на женщину. Мать и дочь тотчас поняли, что молодая бурятка в телеге и есть тот нойон, из-за которого было столько разговоров. Кто мог подумать…

- Проходите в дом… - растерянно пригласила ее мать.

Жаргалма взяла с телеги маленький чемоданчик гостьи.

- Здравствуйте, амар сайн, - весело проговорила молодая женщина, слезая с телеги. - Ой, я ноги отсидела, ступить больно.

- Мы растерялись и не поздоровались, - смутилась мать. - Амар сайн. Проходите в летник. Кони у нас быстрые… Вы хорошо доехали?

Абида сердит на свою жену: «Не успел коней остановить, она уже сунулась: «Нойн не приехал?» Кто ее за язык тянет? Не понимает, что при новой власти даже бурятская баба может стать нойоном…»

Ему надо бы и на себя сердиться: в сомонном Совете принял за начальника не эту женщину, а толстого кучера, который привез ее в Совет. Абида всегда считал, что нойоны бывают рослые, толстые, важные мужчины. Хорошо, что выручил тамошний зайсан:

- Вот Санжима Дашиевна. Ее вы и повезете.

Тут только Абида и разглядел эту женщину - она сидела среди других и весело смеялась над всеми его недоразумениями. И нисколько не обиделась, не рассердилась… «Ну, ладно, то прошло, - успокаивал себя Абида, - а теперь моя жена со своими дурацкими вопросами…»

Абида притворился - ну, лол, и что ж, что женщина стала начальником. На самом же деле он не понимал: «Неужели теперь такая нехватка в мужчинах, что бабы стали разъезжать на паре лошадей, в хорошей телеге, с красивой сбруей?… Перед этой молодой женщиной, значит, как послушники-хувараки перед строгим ламой, должны дрожать начальники всех аймаков? Ну была бы она почтенная, седая абгай, а то ведь молоденькая…»

«Может, она поставлена только над женщинами? - размышляет Жаргалма. - Что, если я расскажу ей про свои беды, как меня обидели, оговорили? Отец с матерью выйдут куда-нибудь, обязательно расскажу».

«Бедная женщина, - жалела приезжую Мэдэгма. - Ездишь, бродишь… Где ты родилась, кто твои отец-мать?

Не спросишь тебя об этом, нельзя… Раз ты нойон, значит, обидчива. А обидчивый нойон опасен, это все знают…

Бедная ты женщина, и поговорить-то с тобой по-простому нельзя: скажешь нашему зайсану, он на нас тяжелые налоги нагрузит или заставит лишний раз дежурить с конем в Совете…» Тут мысли Мэдэгмы повернулись в другую сторону, она подумала, что приезжая, пожалуй, счастливая женщина. Она же не к свекровке в гости поехала, а по важным делам. Ей всюду доброго коня дают, для нее хорошую телегу выбирают - езжай куда тебе надо. Ничего, что женщиной родилась. Хорошо бы наша Жаргалма таким нойоном стала.

Когда жена и дочь думают о чем-то, отец тоже не зря сидит, дым из трубки пускает, и в его голове разные мысли пасутся.