Ливия

Много веков прошло с тех пор, как мальчик по имени Нарэд родился в северной деревушке, среди вечных снегов и ледяных домиков. Он рос необычным ребёнком: кровь трёх самых сильных и мудрых представителей рода человеческого текла в его жилах, все их знания и навыки, приобретённые за жизнь, были заложены в нём. Но, вместе с этим получил он и другое, малоприятное наследство – болезненную чувствительность к солнечному свету и неспособность питаться чем-либо другим, кроме крови. Поэтому человеком его, как и Артаю с Ладохом, никто не называл. В деревушке, где родился Нарэд, именовали их духами льда – за абсолютную нечувствительность к холоду. Вместе с человеком, по имени Рагар, их почитали, боялись и беспрекословно слушались.

Нарэд с раннего детства знал, что он другой, не такой, как все остальные дети в том северном селении, которое было его самым первым домом. И отличался он от них не только внешне. Очень быстро мальчик понял, что опережает в развитии своих сверстников, да и тех, кто был на несколько лет старше его – тоже. Когда ему было десять, все они стали казаться ему такими же несмышлёными, как детёныши морских котиков, которых он иногда встречал на берегу моря, – целый день играть, смеяться, резвиться – те и другие проводили так месяцы и годы своей жизни. Нарэда же тянуло к чему-то большему, ему не терпелось узнавать что-нибудь новое об окружающем мире и… о себе. Да, в первую очередь его интересовал он сам. Почему он не такой, как все? Почему его родители не такие? И почему Рагар, который проводил с ним даже больше времени, чем мать и отец, не был похож ни на них, духов льда, ни на людей из ледяных домиков? Родители всё тянули с объяснениями, сколько бы сын не задавал им одни и те же вопросы. Но вот Рагар рассказал ему всю историю, назвал все причины и следствия, как только мальчик решился обратиться непосредственно к нему. Нарэд любил Рагара не меньше, чем отца и мать. Этот человек стал для него главным учителем и наставником в жизни. И когда однажды он сказал, что для него пришло время двигаться дальше, Нарэд, в свои неполные тринадцать лет, последовал за ним.

Не одно столетие провели они вместе – создатель и его идеальный ребёнок. Их целью стала забота о людях и обучение тех из них, кто желал учиться. Рагар и Нарэд основали первый город на Земле – Варанаси и ещё множество городов после этого. Забота о людях была не только их миссией, но и необходимостью – чем здоровее и чище были люди, тем шире была пищевая база для них, существ, которые жили за счёт человеческой крови.

В то время, как Нарэд со своим наставником ушли обустраивать Юг, Артая и Ладох продолжали свою «божественную» миссию на Севере. Как только не называли и тех, и других: аватарами – богами, которые пришли к людям с целью просвещения, асами – высшими божествами, которые противостоят всему злому, дэвами – посланниками высших сил, множество было у них названий.

У Артаи и Ладоха больше не было детей, но они, как и Нарэд с Рагаром, делали себе подобными избранных, которые были достаточно сильны и развиты, чтобы принять их кровь и знания. Вот только не все обращённые последовали по стопам своих создателей. Некоторые из них, ощутив в себе новые силы и возможности, становились просто неконтролируемыми алчными и жестокими существами, которые делали всё лишь во имя собственного удовольствия. Именно они породили у людей панический страх перед существами, пьющими кровь, который воплотился во множестве легенд и мифов у самых разных племён и народов в самых разных частях света. Множество имён давали жестоким кровопийцам, но больше всех закрепилось за ними одно, наводившее неподдельный ужас на всю средневековую Европу – вампир.

Рагар полюбил Нарэда больше, чем когда-либо кого-либо любил. Ни одна его жена, ни один ребёнок или внук не пробуждали в нём столь глубоких чувств. Он знал, что в этом юноше всего лишь треть его крови и приблизительно такая же часть его собственных знаний, переданная с помощью гипноза Артае и Ладоху. И, тем не менее, никогда для него не было никого более родного во всём необъятном мире. Рагар нарёк Нарэда сыном и нашил на его плащ изображение филина, как у него самого.

«Ты – ночная птица, – сказал он ему. – И я тоже больше люблю ночь. Ночью мир тише и небо ближе, Солнце не слепит и не обжигает, воздух чище и прохладнее. От того, наверное, и думается ночью лучше, и мысли от того яснее. Мы с тобой две птицы из одного гнезда. Будь мне сыном, Нарэд. И я буду тебе отцом и матерью, братом и другом. Ведь никого другого у нас в этом мире не осталось. У тебя-то ещё будет. А у меня уже всё прошло».