Ливонская ловушка

В свободное время Марта перешивала мужу одежду Магнуса. Внезапное богатство только прибавило ей хлопот. Ушить просторный котт до размера Клауса задачей было несложной. А вот увеличить старые платья жены Магнуса до своего размера не удавалось никак. Заказывать подобающую супруге мастера одежду из-за растущего живота ей казалось слишком расточительным. В новом доме тоже все хотелось переставить по-другому. В воскресенье, перед походом в церковь, Клаус критически оглядел ее старый наряд и недовольно покачал головой:

– Нет, в таком виде я с тобой пойти не могу.

– В каком таком? – непривычно робко спросила она. С одной стороны, Клаус как бы оставался ее мужем, все тем же тощим и рукастым парнем, на которого в былые времена и прикрикнуть не грех было. С другой – он вдруг в одночасье стал важным человеком, мастером и хозяином, с которым считается сам епископ Альберт. Раньше он всегда был при ней, под присмотром, в одной с ней комнате или за стеной, в лавке или в скотобойне. А теперь целыми днями пропадал на стороне, с заморскими купцами и прочим важным людом, занимаясь серьезными, не подвластными ее женскому уму делами.

– Ты одета как простолюдинка, – указал он. – В церкви будут мастера со своими женами. Будет весь капитул! Если со мной увидят тебя в такой одежде, они завтра перестанут покупать у меня мясо и перейдут к мастеру Гвидо!

– Но я всегда ходила с тобой так. У меня нет другого платья.

– Тогда оставайся дома, – решительно указал он. – К следующему разу я куплю тебе другую одежду.

День выдался прохладный, в новом, подогнанном под его фигуру котте Магнуса Клаус чувствовал себя важной персоной. В церкви он с трудно скрываемым удовольствием замечал любопытствующие взгляды людей, которые раньше в его сторону и бровью не вели. Казалось, даже епископ, вещающий с амвона о приумножении богатств земных, говорит именно о нем. После мессы он, не заходя домой, отправился на рынок за городскими стенами. Свежее мясо продавали только один из его новых подручных Реймо и подмастерье конкурента Эндо. Остальные продавцы пытались задешево избавиться от двухгодичной солонины или вяленой рыбы, но свежатину в виде подвешенных на крюках живописных глухарей и диких гусей предлагали и двое охотников, и Клаус подумал, что неплохо бы с ними заключить соглашение, чтобы свежая птица поступала в продажу исключительно через него.

Нежданно свалившееся богатство сжигало его душу неведомым ранее огнем. Какой смысл в деньгах, если не пользоваться тем, что они могут дать? Вспомнив о Марте, он заглянул в ряд, торгующий одеждой. На грудастых розовощеких торговок, восседающих среди горы всевозможных женских причиндалов, его котт особого впечатления не произвел, но интерес к проникшему в их царство мужчине проявился сразу, и от их насмешливых взглядов он поспешно ретировался в боковой проход. «Ну уж нет, пусть Марта сама ищет себе платье или, сколько бы это ни стоило, заказывает его у портного», – подумал он, запнувшись у лотка с дешевыми украшениями из кусочков кожи и дерева. Подцепив двумя пальцами кожаный ремешок, он поднял на уровень глаз неприметный деревянный кружок с вырезанным на нем знаком в виде двух пересекающих друг друга спиралей.

– Господин ищет себе нагрудное украшение?

– Что? – вздрогнув, Клаус посмотрел в сторону соседнего лотка с переливающимися всеми цветами радуги поделками. Невысокий чернобородый торговец с хищно загнутым горбатым носом оскалил желтые зубы.

– Люди вашего ранга не часто заглядывают на открытый рынок. Посмотрите на мои изделия. Здесь вы найдете самое лучшее для себя или для дамы вашего сердца. Это товар для знатных людей.

– Я, э…, да, пожалуй… Я бы взял вот это! – Клаус ткнул пальцем в притягивающее его взгляд украшение, живо представив, как он будет выглядеть с такой бляхой на груди во время торжественной мессы среди самых уважаемых прихожан, в число коих по велению судьбы причислен теперь и он сам.

– Это особая вещь!

– Что ты за нее просишь?

– Это самое дорогое украшение в моей коллекции. Оно принадлежало важной персоне. Очень важной.

Клаус с пониманием посмотрел на продавца. Чернобородый знал свое дело. Даже кусок мяса можно продать вдвое дороже, если придумать для него хорошую историю, что-нибудь о том, как этого барана взращивали на лугах с особо нежной травой для свадьбы дочери графа или герцога, как невеста сама водила его на водопой с чистой и прозрачной водой и как перед самой свадьбой ее жених был убит в жестоком бою с язычниками, и лишь поэтому баран, напоминающий невесте о своем возлюбленном, – при этом следовало слегка подмигнуть покупателю и дождаться от него понимающей улыбки, – попал к лучшему мяснику города и предназначен теперь только для самых-самых важных клиентов.

– Бляха неплоха, – как можно более равнодушно согласился он. – Но не в лучшем состоянии. Вот здесь видна царапина. И слегка загнут краешек справа.

Чернобородый в деланом изумлении всплеснул руками.

– О чем мы говорим! Царапина, погнутость… – я ювелир и, если пожелаете, могу устранить их в считанные мгновения.