Ливонское наследие

Сил воинских у меня мало, а магистр требует выставить полтысячи служивых — ландскнехтов и рейтар. А у меня таково все войско, а потому отправлю ему сотню-другую, а остальных придержу. А тем кто выйдет, тайно приказал с людьми воинскими вашего величества в схватки не вступать, и как вашего величества полки сойдутся с ливонцами в битве, то покинуть последних не мешкая.

Ведь я признаю ваше полное право на отчее наследие. Однако и острова нашей короне издревле принадлежали, как и часть владений на побережье, и я по праву своему ими владею. А сейчас епископ ревельский под мое покровительство монастыри и церкви с приходами передал, но ливонцы препятствия чинят, угрожают силою, не дают паству окормлять верой, что папе римскому уже не подвластна. И прошу ваше царское величество земли мои не зорить напрасно, ибо хочу жить с вами в любви и добром согласии, как и мой брат король Фредерик.

Царь задумался, пробежал еще раз глазами пусть по незнакомым, но несомненно русским словам, вполне понятным. Обижать Магнуса не стоило — зачем лишатся единственного союзника, пусть даже тот в столь шатком положении находится. Тем более, когда за его спиной датский король, что флот на море Балтийском имеет сильнейший, и войско сильное. Да и земли те островные действительно датчанам много лет принадлежали, к тому же бедные они и пользы от них мало.

Есть ли смысл недругов множить, кои добрыми друзьями и даже подручниками стать могут?!

Ревельцы суда свои пушками вооружают, хотят нападать на торговцев, что в Ивангород с товарами плывут. И тем ущерб нанести благосостоянию царства вашего. Я же тайно свои суда вооружаю для приструнения сего морского разбоя, но мало их у меня, как и серебра в казне, и людишек немного, оттого и привечаю эстов во владениях своих. А еще в Ревеле нужно воинов хоть немного держать, иначе все мои приходы немцы городские себе отберут, как и дома с имуществом царским раньше. И так от их коварных замыслов ущерб терплю, а приструнить не могу, сам в опаске держусь. Ибо не дадут мне и другим городам с вашим царством торговать, нападать станут и людей моих живота лишать.

Царь дочитал послание, свернул грамоту и бросил ее дьяку — тот тут же убрал ее в ларец. Припомнил беседу с послом эзельским, решение у него созрело, и он стал негромко говорить.

— Князю Андрейке Курбскому в Юрьев отписать немедленно. Идти на ливонцев всей силою и бить их нещадно. Однако подданных Архимагнуса Крестьяновича не трогать, дома не зорить и обид не чинить настрого. А буде кто провинится — живота лишать как вора. Нам с людьми эзельскими в мире и согласии пребывать надобно. А станут ливонцы на них нападать, то воеводам эти нападки отражать. Чухонцам, что в земли эзельские бегут — препятствий не чинить, пусть подданство Архимагнуса принимают.

Иоанн Васильевич посмотрел в окно, дьяк усердно скрипел пером, записывая царское повеление. Затем продолжил говорить тем же властным, но негромким голосом:

— Воеводам нашим еще отпиши в Раковор и Нарву. Буде чернецы али попы, что Архимагнусу служат, в церкви приходить паству окормлять — то помогать всячески и вернуть им те пристанища. Ущерба не чинить и деньги не взыскивать. А кто корыстолюбцем окажется — наказание последует. И допиши князю — пусть с сим Архимагнусом встретится. И по делам нашим разговор тайный с ним вести будет. А о том сейчас скажу…

Глава 19