Лобовая атака

Они еще долго посмеивались и тихонько разговаривали. Под их говор Соколов и уснул. И не видел, не почувствовал даже, как Бабенко подложил ему под голову свернутую куртку. А Логунов прикрыл спящего командира краем брезента. Весь вечер молчал только Руслан Омаев. Это лейтенант хорошо помнил. Тяжело у парня на душе.

Впереди показалось открытое пространство. Соколов тут же перестал вспоминать и приказал сбавить скорость. Танки пошли медленно, на малых оборотах. Оглядевшись, Алексей поднес к глазам бинокль. Так и есть. Грунтовая дорога – широкая и накатанная. И по ней шла немецкая колонна. Приказав своим танкам остановиться, он разглядывал эмблемы на бортах грузовиков. Кажется, какое-то подразделение противохимической защиты. Придется ждать. Эту дорогу никак не преодолеть.

Ждать до бесконечности нельзя и рисковать тоже нежелательно. Пришлось Соколову послать вперед своих безлошадных «десантников». Когда на дороге образовалось приличное «окно», в которое можно проскочить, танкисты подали сигнал, и танки тронулись. Подняв столбы пыли, за которыми их было уже не разглядеть, «тридцатьчетверки» ушли по лесной дороге дальше на восток.

«Здесь открытых пространств почти не будет», – прикидывал Соколов, сверяясь с картой. Через несколько километров лейтенант приказал пересесть своему маленькому десанту на броню «Семерки».

– Шубин, идешь со своим взводом на северо-запад. Твое место на опушке леса между ориентирами «развилка дороги» и «домик лесника». Замаскируйся и жди приказа. Фадеев, по этой просеке идешь до устья оврага на краю леса. На кромку не выходи, там, судя по карте, песчаная почва. Обоим взводам выставить охранение. Я с десантом на разведку.

Глава 9

– Ну что, ребята, готовы? – спросил Соколов четверых танкистов, забравшихся на броню «семерки».

– Готовы, – ответил за всех старший сержант Малышев. – «Шмайсеры», по четыре рожка на каждого, по одной гранате.

– Стрелять из немецких автоматов кому-нибудь из вас приходилось?

– Так точно, – сверкнул черными глазами смуглый танкист. – Рядовой Кашеваров. Я и вот Смирнов. Мы до того, как в плен попали, два дня повоевать успели. Оружие знакомое.

– Хорошо, расскажите остальным об особенностях немецкого автомата: стрелять длинными очередями не стоит. Ствол задирает, и кучности никакой. И как быстро приклад установить и снова сложить. А теперь запоминайте хорошенько. Ваше дело сидеть и крепко держаться. Только одна причина, по которой вы прыгнете с танка, – команда вашего командира старшего сержанта Малышева. Если кто-то упадет или отстанет, действуете по обстановке. В крайнем случае, если потеряетесь, двигайтесь на восток. Тут до линии фронта не так далеко. Ни в коем случае не стрелять без приказа. Наши действия: идем на танке вперед на два с небольшим километра и маскируем машину. Затем осматриваем поселок издалека, разведываем подходы, засекаем огневые точки и определяем систему охраны. Потом или возвращаемся, или вызываем оба взвода к себе для атаки. Все понятно?

– Так точно, – снова ответил за всех Малышев и поудобнее уселся, держась за доску, имитирующую заднюю часть башни.

Соколов спустился в люк. Логунов наблюдал, как Коля Бочкин проверяет в укладках снаряды. Небольшое богатство, но несколько серьезных выстрелов сделать можно, если потребуется. Два бронебойных, три осколочно-фугасных, пять немецких «ненастоящих», которыми в крайнем случае можно заткнуть пулемет в амбразуре ДЗОТа, сбить мотоцикл, да и бронетранспортер повредить с его противопульной броней тоже можно, если знаешь, куда стрелять.

– Ну как вы? – спросил Соколов своих танкистов. – Неприятно идти в бой без боезапаса?

– Непривычно малость, – передернул плечами Логунов. – Вроде как мишенью себя чувствуешь. Но несколько раз огрызнуться есть чем, значит, живем.

– Ты, Коля, как? – спросил лейтенант Бочкина.

– А я – как Василий Иванович, – усмехнулся парень. – Вместе оно спокойнее. Земляки же.

– И почти родственники, – улыбнулся Соколов и похлопал заряжающего по плечу.

Омаев сидел возле рации, покручивая верньеры, слушал эфир. Пустые диски уложены и закреплены как положено, ветошь для протирки пулемета аккуратно сложена в металлический ящик у ног. Молчаливый, сосредоточенный.

Соколов вспомнил, каким Омаев был тогда, когда они только познакомились. Лихой парень, настоящий джигит, несмотря на то что мать у него русская. А вот ведь беда – погибла возлюбленная. Не стало Руслана и Людмилы, над которыми подшучивала вся бригада. И парень замкнулся. Значит, сильно любил, боль в душе не отпускает.

– Омаев, как у тебя? – спросил лейтенант.

– Все в порядке, готов, товарищ младший лейтенант! – поспешно ответил чеченец, как будто очнувшись.

– Зря огонь не открывай, не забывай, если и будет бой, то необычный. Нельзя, как всегда, поливать очередями все, что движется. Понимаешь?

– Так точно, – серьезно кивнул пулеметчик-радиотелеграфист. – Стрелять только в особых случаях, когда возникает непосредственная угроза танку. Например, выбить прислугу артиллерийского орудия, уничтожить солдата с кумулятивной гранатой.