Лоенгрин, рыцарь Лебедя

Она тяжело вздохнула.

- В озере огромный водяной зверь. Утки для него что мухи, но ест их тоже. Раньше женщины ходили туда полоскать белье, но, когда он утащил двух под воду и сожрал, к воде никто не подходит...

Она рассказывала и рассказывала про то, как загнанные в свои глубокие норы чудовища снова выходят на божий свет, как только люди начинают драться друг с другом и забывают о них, еще он узнал, что на самой дороге часто появляются исчезники, что сбивают путников с дороги, те часто разворачиваются уже в виду стен замка и идут обратно, некоторые вообще направляются к реке и падают в воду. Бывают случаи и посерьезнее, например, один отряд покойного герцога на заколдованной дороге принял второй отряд за невесть оттуда взявшихся врагов и вступил с ними в бой. Те тоже были уверены, что перед ними сарацины, дрались отчаянно, несколько храбрых рыцарей были убиты, многие ранены.

За оградой кладбища, где хоронят некрещеных, а также клятвопреступников и самоубийц, по ночам начали твориться странные вещи: мертвые встают из могил, затевают свары, иногда выходят на дорогу в ожидании запоздавшего путника.

- Да, - протянул Лоенгрин озадаченно, - а я думал, буду учить здешних крестьян овец разводить...

- Овец? - удивилась она. - Каких овец?

- Да любых, - ответил он. - Лучше, конечно, тонкорунных, но можно и мясную породу. Кроме шерсти и мяса, очень хорош овечий сыр, а молоко вообще просто чудо... Я видел, как в других странах на одних только овцах растет богатство и благосостояние.

Она наморщила хорошенький носик.

- Овец? Разве это занятие для благородного лорда?.. Ну, хорошо-хорошо, тебе виднее. Ты знаешь другие страны и народы, а я даже Брабанта как следует не видела. Только свой замок и чуть-чуть вокруг замка. Если ты говоришь, что овцы дадут простым крестьянам выгоду, то пусть заводят этих самых овец.

Он поцеловал ее в лоб.

- Ты не против? - спросил он с улыбкой.

- Нет, конечно, - сказала она, посмотрела на него, возмутилась: - Ты чего, дразнишься? Ты же теперь лорд и этого замка, и всего Брабанта! Или ты сам не знаешь, как разводить овец, только дразнишь меня, вот такую жалобную?.. Точно не знаешь! Вы же в своем Ордене только сидите и слушаете вопли о помощи?.. Что, не так?

Он покачал головой.

- Совсем нет.

- А как?

- Наши рыцари, - объяснил он серьезно, - постоянно покидают замок... одни, вот как я, открыто, другие предпочитают странствовать под видом бардов, торговцев, бродячих охотников. Так им удается узнать больше, а помощь их бывает неожиданной и более уместной.

Она сказала задумчиво:

- И народ преисполняется надежды...

- Умница, - сказал он. - А еще деспоты трепещут... ну, пусть не трепещут, но понимают, что и на них найдется управа, если слишком... да, слишком. Мы не в состоянии истребить и даже наказать все зло на свете, но наиболее заметных или зарвавшихся злодеев судить по своему рыцарскому кодексу можем, кем бы эти злодеи ни были и где бы они ни находились.

Она спросила, судорожно вздохнув:

- А король Генрих?.. Он злодей или нет?

Лоенгрин ласково перебирал ее золотые волосы, Эльза счастливо закрывала глаза, никогда не думала, что прикосновения могучих мужских рук могут быть такими ласковыми и нежными.

- Он король, - ответил Лоенгрин.

- Я знаю...

- Король, - повторил Лоенгрин, - а это обязывает.

Эльза воскликнула в негодовании:

- Он собирался отдать герцогство Тельрамунду!

- Да, - согласился Лоенгрин с неохотой, - но он исходил из интересов королевства. Он соблюдает законы, и если бы ты представила веские доказательства, что герцог оставил корону тебе, король ни за что не посмел бы передавать герцогство Тельрамунду, хотя на этом потерял бы его поддержку, а то и приобрел бы сильного врага в тылу. Но при равных условиях королю выгоднее предпочесть Тельрамунда, так он получает преданного вассала, страна снова становится сильной и монолитной. Так что король не злодей, нет.

- А кто?

- Политик.

- Политик, - повторила она незнакомое слово, - а это кто?

- Человек, который бывает хуже любого злодея... но бывает и лучше святого. Увы, политик - самый опасный человек, потому что для него не существует понятия чести. Он легко может предать как ради зла, так и ради добра.

- Ужасно, - прошептала она в отвращении.

- Да, - согласился он. - Политик ищет только выгоду. Ничего, кроме выгоды, для него не существует. Он легко растопчет любые святыни, предаст родителей, жену и детей, друзей, трон, отречется от церкви... все это для него только слова, а выгода - все.

Она воскликнула:

- Тогда король Генрих злодей?