Лоенгрин, рыцарь Лебедя

Они давно сошли с лестницы, Лоенгрин чувствовал нарастающую неловкость, стоять вот так в зале и не знать, как себя вести, потому что извиниться и уйти не дает, успевая остановить либо чарующей улыбкой, либо движением руки, а сейчас взглянула ему в глаза, и он ощутил сладкие мурашки по всему телу.

Стараясь смотреть ей в глаза или хотя бы не опускать взгляд ниже ее роскошных полных губ, спелых и провоцирующих, он произнес вопросительно:

– Леди Ортруда?

Она сделала крохотный шажок, подойдя вплотную, как вообще-то женщина не должна приближаться к мужчине, взглянула снизу вверх, выглядит высокой только на расстоянии, а вот так рядом настолько ниже, что ей приходится закидывать голову, чтобы смотреть ему в лицо, а его взгляд сам по себе упорно соскальзывает на пышную грудь, что настолько старается выбраться из тесного выреза платья, что уже показались края алых кончиков, ярких, как поспевшая малина.

– Лорд Лоенгрин, – произнесла она таким нежным голосом, что у него кровь начала разогреваться до кипения, – и все равно я ваша пленница… и в полной вашей власти!.. Вы можете делать со мной все, что захотите…

Он ответил с достоинством:

– Леди Ортруда, что вы говорите! Разве я могу повести себя неподобающим образом? Это недостойно…

Ее полные губы приоткрылись в робкой улыбке, а глаза стали темными и загадочными.

– Все достойно, если пленница вам позволяет делать с нею все, что вы хотите…

– Леди Ортруда!

– Вы можете приказать ей все, – продолжала она, – и я сделаю для вас все, что пожелаете… Это так прекрасно и сладостно – покоряться мужчине, что сильнее тебя самой…

Он хотел отступить, но она взяла его за руки и медленно положила его ладони на свои груди. Ему показалось, что пальцы вспыхнули в сладком огне, попытался убрать и отстраниться, но она держала его руки крепко и неотрывно смотрела в лицо.

– Леди Ортруда, – проговорил он хрипло и сам смутно удивился, что его обычно чистый серебряный голос звучит со странными нотками, – Леди Ортруда, так делать нельзя…

– Почему? – спросила она тихо.

– Это… нехорошо…

– Но вы же хотите этого?

Он вдруг ощутил с ужасом, что вырез ее платья каким-то образом опустился еще ниже, обе груди наружу, и он, Господи, жадно держит их, а быстро твердеющие соски прожигают в его ладонях сладострастные ямочки.

– Леди… Ортруда… – прохрипел он.

Титаническим усилием заставил себя отстраниться, опустил руки вдоль тела, хотя взгляд еще оставался прикован к ее обнаженной роскошной белоснежной груди, крупной и вызывающе приподнятой, что так и просится в его твердые ладони.

– Лорд Лоенгрин?

– Так нельзя, – повторил он уже более твердым голосом. – Прошу вас…

Она поняла недосказанное, медленно подняла руки и легонько потащила вверх края платья. Соски скрылись за краем, но теперь он все равно видел их и сквозь ткань, твердые и горячие, как раскаленные угольки, вон оттопыривают так заметно кончиками…

– Вы мой господин, – проговорила она покорно, – что скажете, то и сделаю. Но вы вольны взять меня когда угодно и как угодно, я в вашей власти… чему отдаюсь охотно!

Он проговорил все еще хрипловатым и каким-то деревянным голосом:

– Леди Ортруда… я глубоко уважаю ваше желание улучшить взаимоотношения между нашими семьями…

Она сказала быстро:

– Да, мой господин! Но разве эта близость их может ухудшить?

– Это ухудшит наши отношения с Эльзой, – ответил он.

Ее губы раздвинулись в загадочной улыбке.

– Но разве ей обязательно сообщать… все? А о чем она не знает, того для нее и не существует.

Он покачал головой.

– Леди Ортруда, во мне достаточно развито чувство долга, чтобы смирять плотские позывы, это гнусное наследие Змея. Простите… я должен посмотреть, как там сэр Перигейл уложил арбалеты! Это важно, чрезвычайно важно!

Он в самом деле пошел смотреть арбалеты, там сэр Перигейл принимает у старшины цеха поштучно, долго и тщательно, проверяет, как работают замки, и Лоенгрин тоже сделал несколько замечаний, чувствуя, как к нему медленно возвращается самообладание.

Когда он вышел из оружейной, в зале уже сэр Торбьен Олсонторн, обычно самый молчаливый рыцарь, и сэр Диттер Кристиансен, самый заботливый и внимательный, а леди Ортруда, вежливо улыбаясь, слушает хорохорящегося перед ней красавца сэра Харальда. Перехватив взгляд Лоенгрина, красиво присела в поклоне. Грудь ее как будто от этого движения стала еще крупнее, и у него застучало сердце чаще, в ладонях стало жарко, а память услужливо подсказала то ощущение, когда его пальцы накрыли эти две горячие выпуклости…

Он отвернулся с сильно стучащим сердцем, быстро прошел через зал и вышел во двор. Негостеприимно торопить гостей с отъездом, но теперь он начинает понимать святого Антония, что в пещере отчаянно сражался с соблазнами.

В противоположном конце двора, где небольшая замковая церковь, вспыхнула ссора, зазвучали гневные голоса, и тут же блеснули мечи, их выхватывали даже те, кто не слышал, из-за чего спор.