Логические размышления на тему Новичка

Промежуточный итог. ВБр не смогла доказать, что вещество, которым отравили Скрипалей, произвела РФ. Ну, ладно, версию фентанила молча, по-английски, отклонили, но антидот-то им Ник Бейли ввёл от фентанила. Ну, ладно, налоксон, предположим, помогает и от БОВ НПД, но, скажите, кто определил, что это вещество БОВ НПД, ведь потерпевших сразу отвезли в гражданский госпиталь, и даже на третий день, вторник 6 марта, версия фентанила была основной. Только на четвёртый день, в среду 7 марта, появилась версия БОВ НПД, и только через неделю, в понедельник 12 марта – версия российского «Новичка» и истерика Терезы Мэй, и только 3 апреля от главы лаборатории в Портон-Даун Гари Эйткенхеда мы услышали, что там определили только класс БОВ и больше ничего. Очевидно, что очерёдность и порционность информации в подаче СМИ строго регулируется, потому что откровения Эйткенхеда прозвучали уже после наложения санкций на Россию. И совсем поздно пришла весть об исследованиях проб в ОЗХО, в которой слово «Новичок» вообще отсутствует и даже косвенно опровергается упоминанием о некоем токсичном химическом веществе высокой чистоты, взятом с дверной ручки дома Скрипаля. БОВ НПД высокой чистоты на ручке двери – это смерть на месте любого, кто дойдёт до ручки! И это ещё одно свидетельство постороннего вмешательства МИ5 уже после самого инцидента.

Ещё, в качестве промежуточного итога, следует отметить, что в ведении следствия нехватало скрупулёзности (но, наверное, это было сделано специально, в деталях таится дьявол). Например, не обнародованы первичные симптомы отравления Скрипалей, Ника Бейли, да и других обратившихся за помощью; не обнародованы видеозаписи последних минут нахождения Скрипалей в городе, да и не только последних, но и с 13.00 до 13.40, наиболее интересных; не публиковались результаты проверок других версий, что бы подтвердило объективность расследования.

Тем не менее цели провокации были достигнуты: поднята своя собственная значимость (хотя и не надолго), нанесён ущерб оппоненту (санкции, попытка снизить рейтинг Путина в преддверии выборов президента, попытка сорвать чемпионат мира по футболу в России). Последняя цель – в стиле британской политики: «англичанка гадит».

Следующим шагом обороны правительства Терезы Мэй стало изменение информации, который дают проправительственные СМИ и британские консервативные политики. Они вдруг стали подчеркивать, что криминалистический анализ (который не удался!) был лишь «одним из факторов», который правительство Великобритании учитывало, прежде чем прийти к выводу о виновности России (хотя это было первое, на что начала ссылаться Тереза Мэй!).

«Новые факторы» интерпретировались как намеки на наличие неких «неопровержимых доказательств», добытых «разведывательным сообществом» и подтверждающих вину России. Но эти «доказательства» никому показывать нельзя, потому что их опубликование «поставит под угрозу жизнь британских агентов и их источников в России».

Итак, улик у провокатора явно не хватает, но есть желание доказать свою правоту. Осталось только два направления для такой деятельности. Первое – доказать, что Скрипаль представлял опасность для российских спецслужб, и они просто должны были его устранить. Но опять дело упёрлось в улики, а с ними опять не сложилось. Второе – что Россия является террористическим государством, и проводит соответствующую политику, в русле которой отравление Скрипаля (и его дочери!) – обычное явление.

Представлял ли Скрипаль опасность для российских разведок? Отравление Скрипаля трактовалось английской стороной как месть ГРУ за предательство, совершённое им в бытность, когда он служил там в качестве начальника отдела кадров и передавал секреты МИ6. За период сотрудничества с британской разведкой, предатель «сдал» английской стороне, по разным данным, до нескольких десятков российских сотрудников ГРУ, которые работали в Европе, а также около 20-ти тысяч документов о военных объектах, в частности, связанных с военным космодромом Плесецк в Архангельской области. Скрипаль за переданные данные получил от МИ6 около $100 тыс; по данным издания Independent, он получал деньги наличными при каждой встрече со своим связным из МИ6, также денежные суммы переводились агенту на его счёт в испанском банке.