Логика монотеизма. Избранные лекции

И здесь мы должны остановиться на том, что смерть как то, что связано с сознанием, как подоплека сознания, его внутреннее содержание, – смерть не есть исчезновение феномена, его конец, его устранение. Многие феномены – не только неорганические, но и тем более органические – подвержены исчезновению, но смертью мы называем только то, что является внутренним, интимным, центральным состоянием, присущим каждому акту сознания. В каждой перцепции есть привкус того, что этой перцепции могло бы не быть, в каждой перцепции есть привкус того, что это сознание рано или поздно «схлопнется», что это сознание существует как оборотная сторона своего отсутствия, оборотная сторона ничто. Даже больше того – можно сказать, что сознание существует как напряженное противостояние ничто, которое является концентрированной точкой оппозиции Всему. Вот некое поле феноменологии, внутри которого есть эта точка оппозиции.

Мы подошли к моменту, когда предстоит сказать, что сознание, которое является этим перцептивным центром, есть ограничитель некоей бесконечной реальности, есть некая оппозиция этой бесконечной реальности. Следующим мы должны признать, что точка оппозиции вынесена, – она не только противостоит, она является чем-то неприсущим, чем-то противоположным и запредельным по отношению к тому, что она центрирует и чему она противостоит. Иными словами, сознание человека, который находится здесь и теперь, в гуще этого мира, реальности, – сознание человека трансцендентно тому, что оно воспринимает, что оно свидетельствует. Оно трансцендентно не только по своей декларации, по своему проецированию, по своему позиционированию, – оно трансцендентно независимо от нашей воли, потому что оно находится в оппозиции к этому, потому что оно фактически ограничивает все, что нас окружает. Ограничивает и структурирует – что одно и то же на самом деле. Сам факт ограничения бесконечной стихии феноменологии есть выстраивание Храма, выстраивание тех концентров, которые располагаются вокруг точки «прокола», точки отличия.

Вместе с тем нам говорят о том, что сознание, возможно, ошибается относительно своей природы. Маркс, например, призывает прекратить этот процесс отчуждения, проходящий в феномене сознания, призывает ликвидировать эту трансцендентальную «внеположность» сознания, и свести сознание сюда, внутрь, на уровень реальности, – сместить сознание в реальность, чтоб не было этой иллюзии противостояния, отсутствия, некоего горизонта, потому что это «все – ложное».

Но вопрос ставится ребром: все, что мы можем сказать о природе сознания и Бытия, мы говорим изнутри нашего сознания. Наше сознание – это единственная площадка, на базе которой мы формулируем приговоры себе и окружающему нас. Как мы можем говорить о том, что наше сознание является следствием некоей причины и потому оно обусловлено и мы должны его раскрепостить, что наше сознание – надстройка, наше сознание – следствие, – как мы можем говорить это, если мы говорим «изнутри» сознания, через сознание и апеллируя к сознанию? То есть наше сознание и есть наш арбитр. Не проще ли признать его той самой последней инстанцией, которая делает саму истину возможной к существованию, которая позиционирует сам факт возможности истинности?

И здесь возникает вопрос, связанный с картезианским подходом к сознанию, потому что Декарт впервые поставил вопрос об онтологии ошибки. До картезианства вопрос был сосредоточен на том, как получить в размышлении о реальности безошибочное видение реальности, как приблизиться к тому, что является не иллюзией, не заблуждением, не фантазией, а подлинностью. Как это сделать с помощью сознания? Но, говорил Декарт, если наше сознание есть результат чего-то, если оно сформировано обстоятельствами, то чем периферийнее и маргинальнее эти обстоятельства, тем ошибочнее и беспомощнее наше сознание. Если сознание создано причинно-следственной цепью на выходе некоего химического процесса, создано не Богом, а какими-то обстоятельствами, – то на что оно тогда может претендовать?

Это интереснейший вопрос: как может быть сознание создано чем-то второстепенным, если это сознание – точка, которая не является ничем из того, что ее окружает, и противостоит всему, то есть является точкой оппозиции всему. Эта точка уже центральна: факт того, что это перцепционный субъект, делает сознание абсолютно центральным и снимает вопросы о его происхождении, о его причине. Вот представьте себе Всё и некую точку, которая этим Всем не является, но это все в ней отражается.