Логика птиц

«Каков путь от нашего места до воссоединения?» —
спросил правоверный у Нури[355]
«Придётся идти далеко-далеко
и пройти через семь морей огня и света, — ответил тот. —
Если преодолеешь эти семь морей,
тебя в один миг рыба захватит.
Эта рыба, когда делает полный вздох,
глотает и первого, и последнего.
Это — кит, у которого не видно ни головы, ни хвоста,
его место — внутри моря состоятельности.
Это — акула, проглатывающая оба мира,
и всех людей поглотит она в одночасье».
От этих слов птицы пустыни, одна за другой,
падали с кровоточащим сердцем.
Все поняли, что натягивать этот лук
гурьбе слабаков не по силам.
От этих слов душа их вскипела,
и на той же стоянке печально многие умерли.
Все эти птицы, достигшие этой стоянки,
выступили в путь с сожалением.
Летели годами по спускам и склонам,
долгие годы посвятили этой дороге.
Разве под силу кому-то ответить на вопрос,
что же на этом пути они видели?
Но если ты тоже однажды выступишь в путь,
то, обозревая всё пройденное, одно за другим,
начнёшь понимать ими содеянное,
прояснится для тебя их страдание.
В итоге из этой толпы
мало кто до порога добрался.
Из всех птиц лишь несколько долетели,
из каждой тысячи только одна долетела.
Некоторые из них утонули в море,
иные просто исчезли, как испарились.
Одни на вершине высокой горы
в жаре, в огне погибли от жажды.
От зноя солнца у других
перья сгорели, сердца обожглись.
Львы и леопарды в дороге
в один присест уничтожили позорно одних,
другие просто исчезли,
словно тоже в твёрдые лапы попали.
Некоторые с пересохшими губами в пустыне
от жажды мучительно умерли.
Некоторые, мечтая о зёрнышке,
покончили с собой, словно безумные.
Были и истощённые до предела,
что отставали по дороге и удалялись.
Некоторые же, чудеса дороги увидев,
застыли на месте.
Некоторые, чтобы развеселиться,
забыв о желании, сбросили напряжение.
Наконец-то из сотни тысяч
туда долетело лишь несколько.
Огромный мир птиц полетел,
но всего тридцать птиц долетели до цели,
тридцать птиц без крыльев и перьев, слабых от истощения,
израненных, при смерти, с разбитыми сердцами и телом.
Увидели Господина без качеств и без возможности описания,
превосходил Он познание и способности ума к осознанию.
От Него исходило сверкание молнии состоятельности,
зажигая сотни миров в один миг.
Видели, что сотни тысяч могущественных Солнц,
сотни тысяч звезд, и лун, и даже более этого,
собрались в изумлении,
ликуя, словно крупинки.
«Как странно, что солнце —
будто невидимая частица перед этим Господином, — сказали птицы. —
На этом месте не заметно нас будет,
увы! Напрасны были наши страдания в пути.
Пожертвовали мы собой полностью,
но всё не так, как нам казалось».
Все эти птицы пали духом
и стали словно пол-бисмиллы[356].
Наконец из областей изначальных
явился глашатай Величия.
Увидел тридцать птиц, онемевших умом,
без перьев и крыльев, умирающих, с ожогами на телах,
с ног до головы удивлённых.
У них не осталось ни пустоты, ни наполненности.
«Откуда вы, о народ?! — к ним обратился глашатай, —
чего ради на эту стоянку явились?
О вы, бесплодные! как вас зовут?
Где же обитали вы ранее?
В этом мире кто с вами разговаривать станет,
с ни на что не способной гурьбой слабаков».
«Мы сюда пришли, чтобы
Симург стал нашим падишахом, — ответили птицы. —
Мы все — изумлённые этого порога,
и все — взволнованные и влюблённые этой дороги.
Пролетели мы этот путь за долгое время,
из тысячи долетело до порога лишь тридцать.
Издалека мы прилетели с надеждой,
чтобы рядом быть с Господином.
Пусть сжалится Он над нашими страданиями
и милостиво взглянет на нас».
«О вы, несчастные! — промолвил глашатай. —
С кровоточащим сердцем, сразу и цветку, и грязи подобные!
Независимо от того, есть в мире вы или нет,
Он есть, и Он — абсолютный Господин мира.
Сотни тысяч миров, полных войск,
покажутся муравьями у порога этого Падишаха.
Что проку от вас, кроме стонов,
возвращайтесь же! О униженные...»
При этих словах от разочарования каждая птица
в тот час словно навеки в покойника превратилась.
«Этот Великий Падишах, — спросили птицы, —
выгонит обратно нас с унижением?»
Но от Него бывает ли вообще унижение?
Если исходит от Него унижение, то это — почётно.