Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе

То же самое имеет силу против Вундта, который (Logik, I2, с. 363) устанавливает вывод сравнения, и этот последний есть-де отчасти вывод согласия, отчасти вывод различения. Он служит-де для образования понятия, так как он комбинирует «предметы», имеющие общими выдающиеся признаки, и различает «предметы», из которых один отчасти или полностью не обладает признаками, свойственными другому. Свой наипростейший вид получают эти выводы тогда, когда лишь один-единственный признак M используется для установления согласия или различия между двумя «понятиями» – A и B (именно до этого «предметы» должны были бы сравниваться для целей образования понятий). В общем, однако, именно при положительных выводах сравнения отдельного признака недостаточно; напротив, среднее понятие разлагается на несколько признаков. Таким образом, возникают обе формы:

A имеет признаки M₁ M₂ M₃. A имеет признаки M₁ M₂ M₃.

B имеет признаки M₁ M₂ M₃, B не имеет признаков M₁ M₂ M₃,

следовательно, A и B согласуются. следовательно, A и B различны.

Но на чем покоится «следовательно» первого вывода? Очевидно, на большей посылке «если два объекта (или понятия?) имеют одинаковый признак или несколько одинаковых признаков, то они согласуются (естественно, именно в этих признаках)» – пустая тавтология, из которой, как это признает сам Вундт, не следует вовсе ничего определенного, так как тут одинаково возможно как отношение тождества или подведения, так и отношение соподчинения, координации (тут, конечно, разумеется разделительное соподчинение) или перекрещивания между A и B.

«Следовательно» второго вывода предполагает, согласно формулировке Вундта, также только большую посылку «если из двух объектов (или понятий?) один имеет такие признаки, которые не принадлежат другому, то они различны» – снова пустая тавтология, ибо в чем же вообще должно существовать различие, как не в том, что одной вещи принадлежит определение, которым вторая вещь не обладает? Нельзя также понять, почему здесь «в общем» должно быть необходимо несколько признаков; отсутствия одного-единственного признака вполне достаточно, чтобы установить различие.

Что может означать это различие – это является, конечно, сомнительным, если в основу кладется указанная выше формулировка. Ибо если речь идет о понятиях, то понятие квадрата имеет признаки «прямоугольный» и «равносторонний», понятие четырехугольника не имеет этих признаков; отсюда следует теперь, правда, что квадрат и четырехугольник не тождественны, но дальше ничего; ибо что один, вопреки этому, не мог бы быть предицирован относительно другого – этого не следует отсюда. Определенное заключение следовало бы лишь тогда, если бы B исключало признак M, если бы, следовательно, имело силу «ни одно B не есть M» – поэтому Аристотель по праву требует, чтобы одна из обеих посылок была общим суждением, которое содержит необходимость. Если посылки имеют этот смысл, тогда следует из «A есть M»

«B не есть M» не только то, что A и B не тождественны, но что они не могут быть предицированы относительно друг друга и относительно того же самого третьего. Это есть определенный и ценный результат.

Согласно с этим, следовательно, Аристотель совершенно прав, если он ничего не знает о положительных выводах сравнения, и во второй фигуре у него имеет силу в качестве действительного результата только отрицательный результат, а о двух положительных посылках он говорит: Ουκ Kσται σιλλγισμός.

Подобное же имеет силу относительно выводов в условной форме, которые в том соответствуют третьей аристотелевской фигуре, что обе посылки связывают с одним и тем же основанием различные следствия. Вундт приводит (I², с. 372) в качестве «вывода связи» такой пример:

Если разнородные металлы замкнуты в круге, то в лягушечьем бедре, введенном в провод, возникает гальваническое подергивание.

При тех же самых условиях возникает электрический ток.

Следовательно, гальваническое подергивание правильно связано с электрическим током.

Но заключение имеет силу, несомненно, лишь в том случае, если молча повторяется предпосылка; что в этом случае оба явления правильно выступают совместно – это обосновывает предположение, что подергивание лягушечьего бедра является действием электрического тока. Но в абсолютной форме заключение это не следует; иначе так как «быть правильно связанным» носит все же взаимный характер, на всех телеграфных проволоках должны были бы, в конце концов, подергиваться лягушечьи бедра. Только совершенно неточный способ выражения может пробудить ту видимость, словно здесь перед нами действительный вывод. Согласно той же самой схеме должен быть бы иметь силу следующий вывод: