Логовище дракоптицы (сборник, том 2)

— Уже, — ответил Мюррей. — Я опустил вертолет на землю, чтобы позволить Чангу изучить какое-то геологическое обнажение. Но мы не пробыли на земле и десяти минут, как на нас напали. Какое-то красно-синее животное величиной с небольшой холм двинулось к нам с намерением познакомиться поближе. Но до нас оно не успело дойти. На него, точно пикирующие бомбардировщики, налетели три летающие твари с острыми коническими зубами. Они за считанные секунды вскрыли его длинную шею и начали пиршество.

— Я так и не успел осмотреть это обнажение, — сказал геолог Чанг, который летал вместе с Мюрреем. — Мы решили не ждать продолжения спектакля.

— Везде то же самое, — буркнул ботаник Гровер. — Я пошел исследовать плотоядное дерево, которое хотело проглотить Лезенби.

— И оно напало на вас? — поинтересовался Лезенби.

— Почти что, черт побери! Не успел я к нему подойти, как оно ухватило усиком какое-то неповоротливое создание, похожее на оленя. Я записал все это на пленку. Отвратительное было зрелище.

Медик Фернандес, смуглый, грузный гигант, поднял взгляд, прервав задумчивое молчание в углу.

— Этот мир не для отряда из десятка человек, — сказал он. — Нам нужно лететь дальше, а Земля пусть отправляет сюда тяжело вооруженную экспедицию. Если им вообще интересна эта планета. Мы всякий раз рискуем жизнью, покидая корабль.

— Да, — кивнул мускулистый антрополог Бартлетт. — Мы уже поняли, что эта планета не годится для колонизации по меньшей мере на ближайшие сто миллионов лет. Так почему мы все еще здесь?

— Почему бы вам не спросить об этом капитана Хендрина, — негромко сказал Лезенби, который, как я уже знал, был весьма лоялен к капитану. — Кажется, он очень хочет подробно изучить этот мир. И я тоже. Это же замечательная, первобытная тропическая планета!

Глаза Бартлетта сверкнули.

— Замечательная? Это замечательно, когда каждая тварь в джунглях так и ждет удобного случая, чтобы закусить вами? А я бы хотел поскорее убраться отсюда на более безопасную планету.

— Что вы сказали, Бартлетт? — раздался от двери холодный голос.

Мы все повернулись. В дверях стоял капитан Хендрин, держась рукой за край переборки.

— Вы бы не отказались повторить это в моем присутствии, Бартлетт?

Антрополог побледнел, голос его охрип, но он прямо взглянул на Хендрина.

— Я высказал свое мнение, сэр, о том, что мы, вероятно, достигли всего, что могли сделать на этой планете, и должны лететь дальше, так как здешний мир явно небезопасный.

— Да, я понял, — ровным, безжизненным голосом сказал Хендрин. — Вы слышали то, что я сказал Маркхэму, когда мы уже обсуждали эту идею?

— Слышал. Но я считаю, что это самоубийство — оставаться здесь, капитан.

— Кто еще считает так? — спросил Хендрин, проводя взглядом по каюте. — Чанг? Гровер? Лезенби?

— Мне здесь не нравится, — очень тихо сказал Фернандес.

Остальные просто промолчали.

— Кажется, вы остались в меньшинстве, Бартлетт, — сказал Хендрин. — Поэтому мы будем продолжать работать здесь, как и подобает отряду Косморазведки. На этой планете работы хватит по меньшей мере на месяц.

Бартлетт подавил свой гнев, что потребовало от него видимого усилия.

— И чтобы я больше не слышал разговоров об отлете, — сказал Хендрин. — Это понятно?

Понятно-то это было. Но я видел, что это не было поддержано или хотя бы достойно принято. Когда Хендрин ушел, Бартлетт и Фернандес принялись разговаривать шепотом в углу комнаты, а через некоторое время подозвали к себе Гровера. Я не знал, что происходит, но мог предположить, что они планируют что-то, что заставит Хендрина изменить решение.

Честно говоря, я был слегка разочарован. Из всей команды только Хендрин и Лезенби казались мне настоящими Косморазвездчиками, о которых я читал в книжках. Остальные выглядели простыми людьми, такими же, как и я сам, только с научным складом ума, но не стремящимися стать мучениками во имя Ее Величества Науки. Они уже поняли суть этого сучьего мира и, как и я, хотели поскорее убраться отсюда.

Джунгли выли и орали на нас от заката до восхода солнца. Изрядную часть ночи я потратил, рассматривая окружающий мир на обзорном экране. У Планеты Семь было две луны, маленькие неровные куски скал, которые лили вниз бледно-серебристый свет, придававший окружающему мертвенный оттенок. И в этом свете я видел, как странные, похожие на волков животные окружили корабль и изливали на него свой гнев, а позади них крались какие-то твари с явно кошачьими повадками, потом они затеяли свару и дрались до самого восхода, как, очевидно, и было принято на Планете Семь.

Следующие два дня мы провели за сбором и изучением образцов. Я много узнал о Планете Семь, и чем больше узнавал, тем тревожнее мне становилось, и кажется, мои товарищи по команде чувствовали то же самое.

Мы с Лезенби прогуливались по джунглям, которые у меня по-прежнему вызывали стойкое отвращение, и даже биолог, казалось, начал уже менять свое мнение.