Логовище дракоптицы (сборник, том 2)

— Ну так вот, вы можете знать, а можете и не знать об одном пункте в договоре с Косморазведкой, пункте, относящемся к замене вышестоящего должностного лица в том случае, когда он больше не способен управлять кораблем.

— Я знаком с этим пунктом. — Теперь я понимал, к чему клонит Фернандес. — Пока что я с вами. Продолжайте.

— Некоторые из нас — Бартлетт, Мюррей и я — пришли к выводу, что оставаться на этой планете не пойдет на благо отряду. Мы не годимся для этого мира, и чистое самоубийство даже просто бродить пешком по здешним джунглям. Здесь должна быть команда на трех кораблях, с наземными поисковыми роботами и тяжелой артиллерией. Вы были первым, кто подвергся нападению здешней фауны, так что знаете, как тут бывает. Я, со своей позиции медика, могу дать заключение, что Хендрин временно помешался. Это случается где угодно в Галактике. Мы уволим его из отряда, запрем там, где он не сможет нам помешать, и улетим с Планеты Семь. Но я не могу сделать этого без поддержки большинства. Вот почему я должен знать, на чьей вы стороне, Маркхэм.

Я нахмурился.

— Другими словами — вы предлагаете мятеж?

— Нет. Юридически лишение полномочий временно обезумевшего капитана не является мятежом. Но мы все здесь поляжем, если останемся хотя бы на месяц. Ну как, Маркхэм? Вы с нами?

— А вы как думаете? — усмехнулся я. — Мне хочется остаться в живых так же, как и любому другому.

Я сделал еще несколько глотков и покинул каюту Фернандеса. Насколько я знал, мятеж состоится дня через два, не раньше. Вероятно, Фернандес будет ждать, пока не наберет большинство голосов. Насколько мне было известно, четверо из восьми членов отряда уже выступали против Хендрина: сам Фернандес, Мюррей, Бартлетт и я. Казалось, один только Лезенби предпочел бы остаться на Планете Семь до завершения работ. Трое других — Чанг, Эванс и Дорвин — пока не обозначили своей позиции, по крайней мере, мне было это неизвестно, но я предполагал, на чей они окажутся стороне. Никто из них в глубине души не был фанатиком, который станет голосовать за то, чтобы остаться в таком убийственном мире.

Весь следующий день ничего не происходило. Я мало видел капитана Хендрина, а то, что видел, мне вовсе не нравилось. Капитан был мрачен и строг, словно понимал, что назревает, и был полон решимости подавить мятеж в зародыше.

По разным причинам все работы в поле были перенесены на следующий день. Чанг захотел более тщательно изучить геологию и стал просить, чтобы его объединили с кем-то, кто ходил пешком. В напарники ему выбрали меня. Лезенби поставили с Бартлеттом, а Мюррей сел на вертолет с Дорвином. С гибелью Гровера было нарушено равновесие отряда. До этого у нас было четыре команды по два человека и двое оставались охранять корабль, но теперь стало три по два человека и трое оставались в корабле.

Мы с Чангом направились параллельными путями прочесывать местность, а Лезенби с Бартлеттом находились где-то неподалеку от нас. Но джунгли были такие густые, что нельзя было никого увидеть уже через десять шагов.

Мы бродили уже полчаса, когда я услышал, как слева отозвался эхом человеческий вопль.

Чанг в это время как раз наклонился, чтобы изучить кварцевое обнажение.

— Вы слышали? — спросил я его.

— Простите, нет. Какое-то животное?

— К чертям животных! Это походило на голос Лезенби, и держу пари, что он попал в беду!

И словно в ответ на мои слова с соседней поляны раздался еще один крик.

— Идемте, — сказал я. — давайте поглядим, что там такое.

Мы пошли вслепую напрямик сквозь раздражающую сеть толстых лоз в направлении криков.

— Лезенби! Бартлетт! — закричал я. — У вас проблемы?

— Да нет никаких проблем, — неожиданно близко раздался голос Бартлетта.

Я было заколебался, но тут увидел Бартлетта, полускрытого листьями папоротника, и решил все же посмотреть, что там такое. Я двинулся напрямик через гигантские папоротники, сопровождаемый Чангом.

Бартлетт стоял, глядя вниз, на землю. На Лезенби.

Маленький биолог нелепо лежал на животе и был неподвижен, как труп. Я почувствовал, что весь холодею. Неужели именно Лезенби, который проявлял такой интерес к здешним джунглям, должен был здесь и погибнуть?..

— Что случилось? — спросил я.

Бартлетт был очень бледен.

— Не знаю, — сказал он. — Что-то прыгнуло на него с дерева, и он упал. Я даже не увидел, что это было.

Наступило молчание. Затем я внезапно побледнел еще сильнее, поскольку «труп» внезапно стал корчиться, перевернулся на спину и глянул на нас. И я увидел на груди у него рану, как от ножа.

— Это он... — прохрипел Лезенби. — Не было никакого животного. Меня зарезал Бартлетт... точно так же, как в том случае на Веллиране... о котором я вам упоминал... потому что я могу рассказать вам...

Он замолчал и скорчился от боли. Лицо его исказилось. Я перевел взгляд на Бартлетта и увидел окровавленный нож, зажатый в мощной руке антрополога.

— Наверное, вы были по соседству, — с горечью пробормотал Бартлетт. — Вы добрались сюда прежде, чем он умер? Вы все слышали?

Я видел, как Чанг испуганно попятился.

— Что это значит, Бартлетт? — прохрипел я, сам не узнавая собственного голоса.