Логово дьявола (ЛП)

Выражение лица Николая меняется, в его взгляде появляется странная жалость. — Нет, зайчик, я так не думаю.

"Что?" Я снова толкаюсь в его странно твердую грудь — и почти теряю сознание от нового взрыва боли в руке. Его лицо плавает перед моими глазами, и я все еще борюсь, чтобы не потерять сознание, когда до меня доходит поразительное осознание.

Эта твердость — пуленепробиваемый жилет.

Однако в следующий момент я забываю обо всем этом, потому что Николай спрашивает: «Имя Том Брэнсфорд тебе что-нибудь говорит?»

Сначала слоги не имеют смысла. — Ты имеешь в виду… кандидата в президенты? Как только вопрос слетает с моих губ, я понимаю, насколько это абсурдно. Он не может говорить о сенаторе от Калифорнии, о котором сейчас говорят во всех новостях, о том, кого сравнивают с Кеннеди. Должно быть, я ослышалась или…

«Вот он». Его глаза блестят, как старинное золото. — Если только не появится еще один Том Брэнсфорд, у которого есть ресурсы, чтобы нанять профессиональных убийц, стереть записи с камер наблюдения и изменить полицейские записи.

«Полицейские записи? Что?"

— Я просмотрел все файлы, относящиеся к твоему делу, — мягко говорит он, — и ничего нет ни о мужчинах в масках в квартире твоей мамы, ни о черном пикапе, который чуть не сбил тебя. На самом деле, согласно официальному протоколу, вашу мать обнаружил сосед; ты даже не появился, чтобы опознать тело.

"Это не правда! Я пошла на станцию и…

"Я знаю." Его взгляд темнеет. «И это еще не все. Твои электронные письма журналистам так и не дошли до места назначения. Кто-то с очень специфическим набором навыков позаботился о том, чтобы их заблокировали или пометили как спам, а также избавился от любых доказательств вашей истории, таких как записи дорожных камер и записи с камер наблюдения, которые показали бы, что на тебя напали. ”

Я чувствую, что подо мной открывается провал. — Откуда ты все это знаешь? Мой голос дрожит, мысли кружатся, как ветки в торнадо. Я не знаю, что думать, чему верить, и пульсирующая боль в руке не помогает. "Как ты.."

«Потому что у меня тоже есть ресурсы. В том числе и то, чего нет у Брансфорда.

Конечно. Вот почему он так быстро нашел меня сегодня — и поэтому я полностью облажалась, если он намеревается причинить мне вред. Мое сердце болезненно колотится, холодный пот пропитывает мою рубашку, когда меня накрывает новая волна головокружения, заставляющая черные точки плясать в уголках моего зрения. Потеря крови, я смутно осознаю; это должно быть причиной этого. В отчаянии я втягиваю воздух, но это помогает лишь немного, и мой голос звучит так, как будто он доносится издалека, когда я дрожащим голосом спрашиваю: «Почему ты пришел за мной сегодня? Почему… — я делаю еще один вдох. — Зачем ты меня возвращаешь?

Его глаза возвращаются к своему яркому дикому тигровому оттенку.

— А почему бы и нет?

Потому что я бежала, думаю я одурманенно . Потому что ты, скорее всего, психопат, неспособный на настоящие чувства. Потому что все это, особенно ты и я, не имеет никакого смысла.

В конце концов я привожу единственную причину, которую могу, ту, которая давит на меня больше всего. — Потому что, если ты прав насчет Брансфорда, ты и твоя семья в еще большей опасности. Мой голос дрожит, когда на меня обрушивается очередная волна головокружения. Тем не менее, я выдерживаю. — Ты должен отпустить меня. В настоящее время. Пока не поздно."

Темный изгиб касается его чувственных губ, в его взгляде вспыхивает искорка веселья, когда он нежно касается моей щеки.

— Не знаю, поняла ли ты это, зайчик, — мягко говорит он, — но я и моя семья не чужды опасности. На самом деле, мы хорошо знакомы с ним».

Затем он целует меня, сначала мягко, затем все настойчивее, и, несмотря ни на что, внутри меня вспыхивает знакомый жар. Он углубляет поцелуй, его язык соединяется с моим в первобытном танце, который не принимает во внимание отсутствие у нас личной жизни, и моя голова кружится, мое головокружение усиливается, пока он не становится единственным прочным якорем в моем мире. Ошеломленный, я цепляюсь за него, вцепившись горстями в его рубашку, и, когда мои мысли растворяются под темным притяжением желания, не имеет значения, что я видела, как он сегодня забрал две жизни, что он может быть самим определением монстр.

Ничто не имеет значения, кроме нас двоих, и к тому времени, как он позволяет мне выйти перевести дух, мы уже миновали ворота, вернувшись в его владения.

— Не волнуйся, зайчик, — бормочет он, поглаживая большим пальцем мою нижнюю губу, а дрожь сотрясает мое израненное тело. — Мы докопаемся до сути, я обещаю. Я оберегу тебя. И в его глазах я читаю невысказанное:

Даже если ты возражаешь.