Логово гадюк (ЛП)

Райдер будет винить себя. Он думает, что это его работа ― защищать всех, предвидеть все, но он всего лишь человек. Однако это не помешает ему ненавидеть себя.

Гарретт и так уже близок к краю, это может подтолкнуть его. Мой боец со шрамами заблудится в дебрях своих страхов и демонов, пока его не убьют.

Так что нет, я не могу умереть здесь, потому что это может сломить их, сделать их слабыми и позволить Триаде убить их. Я отказываюсь быть причиной их смерти. Я отказываюсь умирать сама.

Как только я это осознаю, в моих костях обретается спокойствие. Я не собираюсь здесь умирать. Если я и умру, то в окружении своих людей, с оружием в руках и улыбкой на лице. Я должна сказать им, что люблю их.

Дверь открывается, и входит Эндрю, а за ним Лысик. Черт, ладно, время пыток. Я пережила и худшее, я переживу и это. Я повторяю себе это, откидывая голову назад и улыбаясь им.

— Привет, мальчики, кстати, мое стоп-слово ― пузырьки.

— Тебе не понадобится стоп-слово, — шутит Лысик.

— Держу пари, ты говоришь это всем девушкам, наверное, поэтому ты не проходишь дальше первого свидания.

Я ухмыляюсь.

Ирокез Эндрю смеется.

— Она не ошибается.

Лысик подходит ко мне и втыкает дуло пистолета мне в живот, заставляя меня выдохнуть. Когда я наконец снова могу дышать, я ухмыляюсь.

— Черт, парень, ты что, не знаешь, как играть? Ты должен начать мягко, чтобы они все разогрелись. Ты не можешь просто так взять и сыграть, надеясь на лучший исход. — Я смотрю на Эндрю.

— Кто этот новичок? Ты таскаешь его с собой, как одна из тех девиц с чихуахуа в сумочке?

Он разражается смехом и смотрит на Лысика, у которого вся голова покраснела. Я с нездоровым восхищением наблюдаю, как краснота стыда ползет по его блестящей голове.

— Ты ее воском натираешь? Например, полируешь ее, как полируют полы? Потому что она чертовски блестит…

На этот раз он втыкает дуло в мое больное плечо. От внезапного взрыва боли с моих губ срывается хрип, и я пытаюсь свернуться калачиком, чтобы защитить его. В юности я усвоила, что в конце концов все кричат, это может подстегнуть их, но, честно говоря, люди не кричат только в кино. О, нож в кишках? Дайте мне просто помолчать, это так не работает. Но есть два варианта игры ― вы можете позволить им уничтожить вас, сломать вас, или вы можете использовать это против них.

Перевернуть ход истории, быть неожиданным.

Это то, что я делаю. Когда я могу дышать без слез, я подмигиваю ему.

— У тебя и затылок лысый?

Он втыкает пистолет мне в другое плечо, и я чувствую, что оно сломано, чертова сука.

— Чертова лысая сука, — рычу я. — Так нельзя обращаться с леди.

— Никакая ты, блядь, не леди, шлюха, ты ― ходячая мертвая подстилка.

Наступает тишина, и я смотрю на Эндрю.

— Это очень неловко, потому что я не догоняю. Как ты думаешь, он все свои реплики черпает из плохих боевиков?

На этот раз Эндрю останавливает его.

— Фрэнни, хватит, — огрызнулся он. — Она моя, а ты здесь для подстраховки.

Я сдерживаю свой смех столько, сколько могу, а это всего тридцать секунд, а потом я смеюсь так сильно, что почти обмочилась.

— Боже мой, тебя зовут Фрэнни? Вот дерьмо, неудивительно, что у тебя проблемы с гневом, бедняжка Фрэнни! — завываю я.

Лысик рычит и направляется ко мне, но Эндрю опережает его, вставая перед ним, и на мгновение я понимаю, почему именно он мучитель. На его лице мелькает гнев, и он словно увеличивается в размерах. Лысик, он же Фрэнни, отступает, ругается, отворачиваясь, и тогда Эндрю расслабляется, снова сутулится и ухмыляется, словно ему нет дела до всего на свете.

Но теперь я увидела, что он скрывает под маской. Настоящий Эндрю, он любит боль, ему нравится, когда больно, это должно быть… чертовски ужасно.

Эндрю поворачивается и пожимает плечами.

— Веди себя хорошо, он может убить тебя.

— Да, это не сработает. Люди говорили мне вести себя хорошо с самого детства, и посмотрите, где я сейчас.

Пожимаю плечами в стиле «ну и дела», пока он подходит к подносу и расставляет свое оборудование.

— Так скажешь мне, как долго ты этим занимаешься?

— О, несколько лет, — отвечает он, беря в руки скальпель.

— Много клиентов? — спокойно спрашиваю я.

Он делает шаг ко мне с жестокой улыбкой.

— Ты странная, ты знаешь об этом? Не бери в голову, у них у всех красная кровь.

— Как бы вы испугались, если бы моя кровь сейчас оказалась синей?

Я смеюсь, но смех переходит в стон. Я скрежещу зубами, когда он проводит секачом по моему лицу, легкий порез, но достаточно глубокий, чтобы я почувствовала, как кровь стекает по щеке.

— Ублюдок, это чертовски выгодно, парень.

— Извини.

Он кивает и проводит лезвием по моей руке.

— Так лучше?

— Намного, спасибо. Только не испорти мне татуировки, а то Гарретт разозлится, а в прошлый раз, когда ему пришлось делать мне татуировку… ну, скажем так, это действо обернулось хэппи эндом для всех.

Эндрю ухмыляется.

— Конечно.

Он начинает проводить ножом по верхней части моих ног, и я издаю небольшой крик, который вызывает смех у Лысика.

— Эй, Фрэнни, ты думаешь, твоя мама назвала тебя так из-за твоего огромного влагалища? — спрашиваю я, задыхаясь.