Логово горностаев. Принудительное поселение

Микеле Аваллоне опустил стекло кабины и вгляделся в две фигуры в конце пустынной аллеи. Оба были видны отчетливо, словно попали в окуляры бинокля: один — крупный, черноволосый, размахивающий руками, другой — поменьше, в коричневой куртке. Руки он держал в карманах, точно сильно замерз.

— Давай, Чиро! Тихонько обогни площадь так, словно хочешь остановиться возле самой церкви. Когда я выстрелю, сразу жми вовсю, снова несись на аллею и на автостраду. Главное, не паниковать, Чиро! — предупредил он.

— Священник — плохая примета, — сказал Чиро, приближаясь к церкви. Он был суеверен и был истовым прихожанином, несмотря на свое грязное ремесло.

— Начхать мне на твоего священника. Ты лучше веди поувереннее машину.

Микеле сел боком, опустил стекло и крепко сжал в правой руке пистолет.

Миновав аллею, машина медленно обогнула площадь и оказалась в пяти метрах от обоих собеседников. Барон схватил дона Тарчизио за локоть, чтобы отвести его назад, и посмотрел на летевшую на них машину. Прямо в эти темные, зоркие глаза Микеле и выстрелил. Раз, два.

После первого же выстрела Паломбелла упал, увлекая за собой священника. Третий выстрел прозвучал, когда автомобиль уже промчался мимо двух валявшихся на земле людей. Машину на повороте подбросило, и Микеле едва не стукнулся о лобовое стекло. Когда он выпрямился, то увидел, что они уже в центре городка, а на боковой дороге путь им преграждает фургон. Тот самый, который стоял возле муниципалитета.

Он вскинул пистолет, но тут же его опустил. В фургоне никого не было, он лишь перекрыл им дорогу. Если врезаться в этот «танк», их «опель-кадет» разлетится на куски.

— Назад, назад! — завопил он дружку, который зверски матерился.

Но едва «опель-кадет», заскрежетав тормозами, дал задний ход, почти одновременно грянули два сухих выстрела. Машину занесло на обочину. Микеле, который в смотровое стекло видел лишь пустую площадь, обернулся с пистолетом в руке и через стекло заднего обзора различил двух человек в штатском. Один прятался за газетным киоском, второй — за колонной церкви, и оба стреляли по шинам их «опель-кадета».

— Даже мертвым Паломбелла нас облапошил! — прорычал Микеле.

С переднего сиденья он выстрелил в человека, который укрылся за газетным киоском. Сразу за мягким щелчком глушителя загрохотал «магнум» Чиро. Но все шины уже были продырявлены. Оставалось одно — выскочить из кабины. Но едва Микеле распахнул дверцу, как послышался рев сирены и полицейская машина выехала на площадь из ближнего переулка. Приблизилась к «опель-кадету» и остановилась в нескольких метрах от него.

— Бросайте оружие и выходите с поднятыми вверх руками! — прокричал в мегафон властный голос.

Казалось, это сцена из приключенческого фильма — опустевший городок с жителями, притаившимися за закрытыми ставнями, и кровавая схватка на площади.

— Что делать, Мике? — прошептал Чиро, тоже лежавший на сиденье. Он повернул свою воробьиную головку и поглядел дружку прямо в лицо.

— А что тут поделаешь? Свою работу мы выполнили. Теперь Дядюшке Нтони остается лишь вызволить нас из тюряги!

Все с самого начала сложилось плохо. Они потеряли драгоценное время, шатаясь по полям и по берегу реки. Не мудрено, что Паломбелла их заметил и заподозрил неладное. Но предупредить полицию — дело подлое. Грозные мафиози защищаются сами либо с помощью своих сообщников. Микеле заранее представил себе, как сморщится насмешливо и втайне возликует Дядюшка Нтони, когда узнает, что дон Пеппино, Барон, со страха наделал в штаны и кинулся в объятия фараонов. Он презрительно сплюнет, восседая на своем вращающемся троне, и сотрет из памяти этого труса, о котором и вспоминать-то больше не стоит.

— Бросай пистолет, Чиро, — уныло сказал он. И первый кинул свой.

31

Очнувшись, Барон вдруг почувствовал, что тело его отяжелело. «Похоже, я еще и локоть разбил. Десять лет назад со мной такого бы не случилось. Сразу же вскочил бы с земли, а не остался бы ощупывать, целы ли кости!»

Он похолодел, ощутив, как на ладонь густой струей стекает кровь. Зло выругался и как-то сразу приободрился.

«Куда они мне вмазали, эти суки?»

Осторожно попробовал повернуться и тут только заметил, что его придавило к земле грузное тело дона Тарчизио. И сразу сообразил, что это он и истекает кровью.

— Дон Тарчизио! — крикнул он, привстав на колени. Тело дона Тарчизио рухнуло на утрамбованную землю.

В тот же миг с центральной улицы донеслись три выстрела. «Что еще там стряслось? — изумился Паломбелла. — Кто стреляет? Ведь наемный убийца вел огонь из пистолета с глушителем».

Ему хотелось немедленно помчаться к центру вслед за «опель-кадетом», но на руках у него лежала голова дона Тарчизио. И откуда-то все льется и льется кровь, черная сутана покрывается рыжими пятнами.