Логово снов

Где-то заиграла скрипка – конечно же, «Алую реку». Гаспар с гавканьем унесся к хижине, и Генри пошел следом. Стрекозы висели над бахромчатыми дисками подсолнухов. Птицы пели июньские песни, потому что непременно должен быть разгар лета. Здесь всегда будет лето, это Генри знал твердо. Он вернулся. Он дома. Дверь открылась.

Вот кровать у стены и маленький стол, а при нем два стула и табурет. И Луи сидит там, сказочно красивый, как всегда, и скрипка угнездилась под его небритым подбородком. Потоки солнечного света льются в окна, купают Луи в золотом сиянии. Он улыбнулся Генри.

– Mon cher! Где же тебя носило?

– Я… – Генри начал было отвечать, но понял, что как-то не очень помнит, где его носило и на что была похожа та, другая жизнь… одинокая? важная? прекрасная? ужасная? Кажется, он за что-то был сильно зол на Луи… Но убей бог, теперь не мог вспомнить, за что. Теперь оно не имело никакого значения. Все растаяло, улетучилось, когда Луи вброд перешел солнечные лужи на полу и поцеловал его. Это был самый сладкий поцелуй на его памяти, и Генри захотелось еще и еще. Генри повалил Луи на кровать и прокрался ему под рубашку, и тепло кожи возлюбленного было как настоящее чудо…

– Я больше никогда тебя не покину, – сказал Генри.

А снаружи вьюны распускались пурпурно и жирно, расползаясь по земле, будто свежий синяк…

Знай

– Ты нашел Эви? – поинтересовалась Мэйбл, когда Сэм ворвался наконец в библиотеку и швырнул пальто медведю на лапы, а себя – на диван.

– Ага. Прости, детка, нам придется обойтись без нее.

– Так она не придет? – Джерико снял с медведя пальто, протянул Сэму и держал, пока тот не встал, взял предмет облачения и повесил его, как полагается, в шкаф.

– Напомни мне одолжить Эви немного ума, – проворчала Мэйбл.

– Лучше сэкономь, – посоветовал Сэм. – Она не стоит ни единой части тебя.

Раздался стук в дверь, за которым последовала серия других, все более настойчивых.

– Я знала, что она все-таки придет! – Мэйбл кинулась через холл и открыла, но вместо Эви обнаружила насквозь продрогшую Лин.

– Ой. Если вы на вечеринку, то, боюсь, еще слишком рано.

– Я ищу Генри Дюбуа. Я его друг. Попробовала позвонить к нему на квартиру, но он не отвечает. Потом я вспомнила, что пророческая выставка открывается сегодня, и подумала… Прошу вас, можно мне войти? Дело очень важное.

Такси с визгом остановилось у крыльца, и из него, все еще в сценическом костюме и гриме, выпрыгнула Тэта. Она кинула шоферу деньги через пассажирское окно и с криком: «Сдачу оставьте себе!» – понеслась вверх по ступенькам.

С заднего сиденья неуклюже вылез Мемфис, держа на руках Генри.

– Да что случилось-то? – чуть не крикнула Мэйбл в дверях.

– Эт-то Генри… – выдохнула Тэта, глядя на нее дикими глазами. – Прихожу я домой, а метроном тикает. Он ушел в сон. И вот вам, глядите… – она показала на бледные красные пятна, уже обсыпавшие шею юноши. – Я не могу его добудиться. Думаю, у него сонная болезнь.

Рот у Генри был приоткрыт, глаза ходили под веками. Еще одно пятно заалело на коже.

– Мне позвонить доктору? Или моим родителям? – спросила Мэйбл.

– Доктор тут не поможет, – вмешалась Лин. – И родители тоже. Это все она: она забрала его. Лучше вам меня впустить.

Ветер злобно выл за окнами, стучал по крыше музея. Лин сидела в библиотеке среди совершенно незнакомых людей; Генри спал на кушетке в углу… Драгоценные минуты неуклонно утекали в никуда.

– Меня зовут Лин Чань, – начала она. – Я – сновидец.

– Тот, другой пророк, – тихо отозвалась Мэйбл.

Лин кратко ввела собрание в курс дела: их путешествия с Генри и все, что они видели и пережили за это время. Пневматическая транспортная компания мистера Бича; странная временная петля с участием женщины под вуалью, которую они лицезрели каждый раз; откровения сестер Проктор и то, что она сама узнала о Плакальщице: как она является в местах своих прошлых мытарств; как, кирпичик за кирпичиком, призрак за призраком, строит машину снов – великий монумент иллюзий, призванный защитить людей от скрытой в воспоминаниях боли.

– В общем, Генри в беде. Ему нужна помощь. Наша помощь.

– Так, погоди, – сказала Мэйбл, – выходит, твоя подруга Вай-Мэй – на самом деле призрак, женщина под вуалью. Они с ней – одно и то же?

Лин кивнула.

– То есть она даже не понимает, что она призрак, – Мэйбл задумчиво поглядела на Тэту. – Прямо как говорил доктор Юнг: теневое «я».

– Вот это, я понимаю, тень, – присвистнул Сэм. – С моей всего-то и толку, что я чуть выше кажусь.

– Она на самом деле не понимает, что творит, – подтвердила Лин.

– Вот только не надо этой чуши! – вдруг рассвирепела Тэта. – Это вранье со времен Адама в ходу. Всё она знает. Где-то совсем глубоко, но знает, сто пудов. И я не успокоюсь, пока она не сдохнет.

– Вообще-то она уже сдохла, – заметил Сэм.

Тэта сверкнула на него глазами. Сэм поднял руки, сдаваясь.

– Да я так просто, уточнил.

– Ты сказала, станция была на Пневматической дороге Бича? Уверена? – встрял Мемфис.

– Уверена, – подтвердила Лин.

– Это тебе о чем-то говорит, Поэт?

Он полез во внутренний карман за записной книжкой.