Логово змея

Набрав полную грудь воздуха, она скрылась под водой. Глеб глубоко вздохнул и тоже нырнул. Определение «плыть» тут не вполне подходило. Скорее он полз в кромешной темноте по узкому, заполненному водой лазу, отталкиваясь от стен, пола и потолка. Приклад винтовки задел за камень, Глеба отбросило назад, усиливавшаяся нехватка воздуха рождала страх смерти. Глеб отчаянно рванулся вперед. Грудь все сильнее сжимали стальные обручи удушья, под черепом, в ушах оглушительно зазвенело. В этот момент он увидел впереди свет и понял, что выход рядом. Изо всех сил Глеб заработал руками. Тоннель расширился и повернул вверх. Глеб оттолкнулся от дна и вылетел на поверхность, жадно, со всхлипами, заглатывая воздух. Еще два гребка – и он выбрался рядом с Анной на каменный берег небольшой заводи.

Недалеко за камнями шумела невидимая река. Рядом стояла плотная стена леса.

– Мы выбрались, Глебушка, – устало и радостно сказала Анна.

* * *

Колодец оказался не таким глубоким, как рисовало вначале воображение Драча – четыре-пять человеческих роста. Не более десяти метров. С посторонней помощью и при некотором старании преодолеть их было возможно, если бы не железная крышка, наглухо перекрывавшая выход. Но чтобы добраться до нее, пришлось бы прежде пробить дно подъемника, который тюремщики всегда оставляли в верхнем положении. Лущить тяжелые лиственные доски, повиснув на одной руке – после этой мысленной картины Драч напрочь отказался от подобного плана побега, позабыв даже о железной крышке. В его команде все ребята были достаточно подготовленными физически, но на подобные подвиги способен только киношный Супермен, стартующий со скоростью ракеты и пробивающий перекрытия собственной башкой.

В десяти метрах вниз от поверхности им ныне предназначено было существовать до тех пор, пока не настанет пора расстаться с жизнью. На этом, первом, самом ближнем к свободе уровне находилась жилая часть тюрьмы – тридцатиметровая подземная изба-камера с бревенчатыми стенами и потолком, нарами в два яруса и широким столом посреди. По сравнению с обитателями следственных изоляторов, Драч и его спутники должны были чувствовать себя почти комфортно: кроме них пятерых здесь жили еще трое пленников – заросших бородами до пояса, совершенно отупевших от тяжелой работы бродяг, которые уже почти разучились понимать человеческую речь.

То есть на каждого из них приходилось почти четыре метра площади – комфорт для официальных тюрем почти невероятный. В подземную камеру сверху было проведено электричество, кроме этого здесь имелся запас настоящих шахтерских ламп с аккумуляторами, которые требовалось лишь регулярно подзаряжать от сети.

Их довольно сносно кормили. Дважды в день в колодец спускали на веревке ведро с густой похлебкой, хлеб, чай и сахар. Бродяги сообщили, что по воскресеньям дают еще и самогон. При этом глаза их мечтательно заблестели, но затем лица бродяг сделались грустными. Они сообразили, что обладающие численным и физическим превосходством новички при желании легко могут лишить их единственного удовольствия.

Параша в камере отсутствовала. В качестве отхожего места использовался участок иного пространства, вход в которое располагался в дальнем конце жилой камеры.

Это был узкий лаз вниз, снабженный приставной лестницей. Там, внизу, начинался второй ярус их обиталища – рабочий. Он состоял из нескольких наклонных штреков, укрепленных лиственничными стойками. В одном из штреков до колен стояла вода. По дну его пробегал подземный ручей, выходивший из-под базальтовой плиты и через пятнадцать метров скрывавшейся в теле такого же монолита. Вода ручья использовалась для промывки породы, добываемой в свежей выработке. Рабы подземелья мыли для своих хозяев золото. Этот же ручей принимал отправления естественных нужд подземных пленников, что выглядело несомненным прогрессом по сравнению с камерной парашей.

Как объяснил Тихон, более всех сведущий в подобных делах, рудник был не особенно богатым. За восемь – десять часов непрерывной работы человек мог намыть здесь всего пять граммов шлиха – грязного цвета неровных кусочков самородного золота. Именно такой была и норма, установленная хозяевами для каждого. По истечении дня бригада рабов должна была выдать на-гора сорок граммов продукта.

Авдей, который провел в лагерях лет семь своей непутевой жизни, тут же поторопился объяснить Драчу, что надрывать на работе пупок совсем не обязательно – их норму будут выполнять за них бродяги. Поначалу Драч склонен был согласиться, но уже в первый вечер загремела железная крышка, отрезавшая их от воли, и их новый хозяин – щербатый бородач, наклонившись над колодцем, вполне понятно объяснил ситуацию. Обращался он к одному Драчу, в котором безошибочно угадал лидера, однако его голос, усиленный бетонными стенками колодца, был отлично слышен во всей камере.