Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Рассветное солнце, вновь выглянувшее из-за облаков, засияло в распущенных волосах Эльмы. Почему она не заплела их? Ветер играл отдельными прядями, разбрасывал их по темной ткани плаща. И Брюс, любуясь ею, забывал обо всем: и о Земле, и о долгом мучительном переезде до следующего хутора, где нужно получить доказательства виновности кортизола во всех бедах асов, и о Локи с Тором, ехавших впереди и не обращавших внимания на своих спутников. Если бы Локи лично не подобрал Беннеру самую спокойную лошадь из имеющихся в поселении, если бы не возил его в течение месяца на соколиную и морскую охоты, обучая верховой езде, он бы точно упал наземь, потеряв управление. Но лошадь была послушной, а дорога ровной, поэтому Брюс спокойно погрузился в мечты, вдыхая аромат тимьяна и пряных роз, исходящий от волос уже давно не юной прелестницы. О том, что в благовония могут быть подмешаны далеко не только невинные цветочные запахи, он предпочитал не думать.

Путь до следующего хутора был неблизким. Он занял несколько ночей и почти всё время Локи провел подле Тора. Они ехали впереди, чтобы не мешать Беннеру, плохо державшемуся в седле, ворковать с Фену. Точнее, ворковала она, Беннер все больше слушал и бросал на нее многозначительные взгляды. Локи только диву давался, как легко человек купился на простейшие уловки, пускай Фену и соблазнила едва не половину Асгарда.

Дорога вела через невысокие горы, скрывавшие узкие водопады, остатки елового леса и овец, выгнанных на всё лето. Было скучно. Только однажды, проезжая вдоль отвесных скал, братья встретили огромную колонию тупиков.

— Надо же, вернулись! — удивился Тор, хотя тупики всегда возвращались мидгардской весной, а уже царило лето. Неуклюжие черно-белые птицы с большими яркими клювами и валиковатыми телами сидели на скалах, ныряли в океанские воды и даже летали, несмотря на пухлую тушку и маленькие крылышки.

— Ученые говорят, что тупиков у нас примерно столько же, сколько асов, — меланхолично заметил Локи, резко вытягивая руку вперед: несколько птиц сорвалось со скалы и бросилось в морскую пену.

— И как твои ученые, сидя за забором, посчитали тупиков, гнездящихся по всему Асгарду?

Вопрос Тора заставил Локи задуматься. У него не было подходящего ответа. Тупики и правда встречались по всему Асгарду, для их подсчета необходимо оказаться за забором, а вроде как естественники не покидают границ тюрьмы. Пока он размышлял, подъехали попутчики. Человек принялся фотографировать птиц, которых знал еще по Мидгарду. Отверженная позировала и даже умудрилась поймать тупика ради красивого кадра. Колония тут же в полном составе нырнула в воду, но вскоре вылезла на скалы, несмотря на отчаянные вопли сородича. Тор предложил закусить пойманной птицей, но Беннер, разумеется, не позволил.

Кроме тупиков, по дороге не встретилось ничего интересного, знаменательного или красивого. Но человеку пейзажи Асгарда были в диковинку. Он смотрел на заснеженные вершины гор и прикидывал, можно ли до них добраться за день, он подходил к языку ледника, скрывавшемуся между горами, и пытался залезть хотя бы немного вверх. Разумеется, у него ничего не выходило: плотный снег ничем не отличался от льда и без специальной обуви был неприступен, но у подножья Беннер сделал несколько кадров. Особенно долго возилась Фену, которой, по совету Брюса, непременно хотелось запечатлеть сверху, как она якобы лежит на леднике на красном плаще Тора, и чтобы в кадр обязательно попал черно-белый, испачканный пеплом, ледник и окрестные смуглые горы. Тор одолжил плащ, поднялся на молоте и сделал несколько снимков с высоты птичьего полета. Он очень хорошо освоил человеческую технику — недаром прошла ссылка в Мидгард.

Локи все эти восхищения красотами родного мира и позирования у скал стояли поперек горла. Он злился, что переезд затягивается, а воспоминания, от которых он пытался скрыться, всё чаще прорывались наружу. Он снова видел мать. Ее лицо, искаженное яростью, и кинжал сестры, воткнувшийся в фибулу на пару с его собственным. Видел отца, указывающего зимой на нужную могилу, а также девушку с яблоком из воспоминаний. И асы, и етуны старели, хотя и медленно. Но всё же та девушка с яблоком не могла стать матерью шестерых детей, не могла превратиться в уродливую старуху, которая якобы вела в бой армию етунов. Она была отвратительна, даже несмотря на плотную одежду, не дававшую оценить ничего, кроме лица. Она вовсе не походила на своего сына. Как говорил Всеотец? «Сыновья обычно похожи на отцов, а не на матерей», но ведь тогда дочери должны походить на матерей, а царевна Етунхейма не унаследовала от матери ни единой черты, как и он сам.

— Ты невероятно мрачен в последнее время, — ясный голос Тора выдернул Локи из затянувшейся меланхолии. — Если тебе с нами скучно, то возвращайся к своим фокусам. Мы же тебя не держим.