Локи

Про обычаи Локи и рассказал, чтоб дурачина понял, куда попасть довелось. Сам не сиживал, но слышал изрядно. Новичка в курс дела ввести – тоже обычай, и не из последних. От умного человека Хорст слыхал, что сидельцы с теми, кто впервые на нары загремел, опытом делятся не от доброй души, а чтобы себя утвердить. Мол, ничего-то ты, желторотый, не знаешь, а мы все знаем, все видели! И в самом деле, рассказывать было приятно. Не все же господину Кампо лекции читать! О чем помнил, о том и поведал, про блок же сказал особо. Предупредил честно: ненадежный народ, с такими знакомства лучше не заводить. А под конец заветные слова произнес: не верь, не проси, не бойся. В них вся тюремная наука в самом сжатом виде.

Арман-дурачина откликнулся не сразу. Молчал, думал. Наконец, шевельнул губами.

– Я слыхал, в «кацетах» иначе. Там свои своих держатся.

Локи хотел было уточнить, кто для дурачины «свои», но сказал иное.

– В «кацетах», извиняюсь, сдохнуть можно не за понюшку табаку. Далеко ходить не надо, выведут во двор, сами все увидите… А чего это, господин Кампо, вы меня больше «куманьком» не титулуете и на «ты» не обращаетесь? Вроде как уговор был?

Худые пальцы Армана сжались в кулак… Разжались.

– Надоело! Вы… Ты не представляешь, как надоело! Понимаю, что так жить нельзя, но сделать ничего не могу. Шлак…

Приподнялся, сел, зашептал на ухо.

– Тебе деньги нужны? Большие деньги, настоящие?

Локи лишь плечами дернул. А кому они не нужны?

– У вас, у криминальных, связь должна быть с волей. Надо кое-что важное передать. Сможешь? У меня при аресте чужие документы были, немецкие. По ним я не Кампо, а какой-то Штраус. Я и сейчас Штраус, так в канцелярии записали. А я – гражданин Соединенных Штатов Америки, таких наци не трогают. Если бы с посольством США связаться!.. Денег получишь много, у меня семья богатая.

Хорст быстро прикинул варианты. В обычной тюрьме, даже в «Колумбии» он бы попытался. Не сразу, конечно, но разведку бы провел, а там – по результату. Здесь хуже, разве что к господину Зеппеле обратиться…

А нужно? Деньги ему уже обещали, даже чек выписали. Толку-то с этих денег! Да и опасно. Выйдет Арман-дурачина на свободу, разболтает все журналистам и о нем, самозванце, сказать не забудет…

– Обещать не могу, строго тут очень. Попытаюсь… А ты, Арман, вот чего скажи. На что ты надеялся, когда с другом своим коронацию затеял, знаю и понять могу. А он-то на что рассчитывал? Парень, вроде умный, образованный, газеты читает. Как ему одному с Рейхом тягаться? Подполье – чепуха, «зипо» там за всеми следит. Войны пока нет, а если будет, то ничего от Баварии не останется, головешки одни. На что Август расчет имел?

Кампо откликнулся не сразу.

– Тебе… Зачем это тебе?

Локи наклонился ближе, шевельнул губами:

– А затем, что сейчас я – Август, который Божию милостью. Не без твоей помощи, дурачина! Так что расскажи, уважь.

* * *

Ночью не спалось. Локи лежал на жестком колючем матраце, закинув руки за голову, и перебирал в памяти все, что знал о незнакомом парне из Штатов, который очень любит цирк. Не сходилось! Не дурак этот Август Виттельсбах, Армана Кампо уж точно не глупее. А на что надеется? «Иррациональное чувство верноподданного» – Хорст и слов-то таких не слыхивал. А если по-простому, любовь и преданность всякого страха посильнее. Но ведь так не бывает!

Думал Локи, прикидывал. Не укладывалось в голове. Как ни крути, а страх всего сильнее. Поставят этого Виттельсбаха на колени, ткнут стволом в затылок. О чем напоследок подумает, о чем скажет? О правах своих королевских?

«А я не жалею!»

Локи поразился. Это же не Август сказал, он сам!

3

Возле двери номера Пэл на миг задержалась. Сумочка… Зеркальце… Быстрый взгляд… Вроде бы все в порядке. Платье по этому случаю новое, строгое, с широкими плечами, такие в Штатах только начинают носить. Кольцо с александритом, подарок мужа, серые перчатки, брошь с бриллиантовой россыпью. Ввек бы не наряжалась, но требуется подтвердить статус в первый же миг встречи. Она и так нарушила правила, явившись без предварительного знакомства, даже визитной карточки не прислав. Нувориши очень чувствительны к этикету.

Sine nobilitate![23] Узнают своих по дорогим побрякушкам, подобно вождям на Новой Гвинее. Истинный аристократ, по их мнению, тот, у кого самого большое кольцо в носу.

Биография женщины, с которой предстоит общаться, самая подходящая. Шлюха из шанхайского борделя, подружка гангстера, торговца оружием, теперь же авантюристка высокого полета при больших деньгах. Будь ее воля, леди Палладия Сомерсет, прекрасно обошлась бы без подобного знакомства, но сейчас особый случай. Если уж она не побрезговала мистером Пирсоном!

В номера полагалось стучать, но рядом с этой дверью красовалась кнопка звонка – большая безвкусная стекляшка розового цвета. Пэл порадовалась, что на ней перчатки.

– Зд-д-дравствуйте! Вы леди Сомерсет?

Этого не ожидала. Дверь открыла девочка лет двенадцати, в сером, почти как у нее самой, платьице, и тоже с брошью, но сапфировой. Улыбнулась, отступила на шаг.

– Заходите, п-пожалуйста!..