Лола и любовь со вкусом вишни

– Классные ногти, – в конце концов говорит он.

Они черные с розовой полосой, идущей от центра вниз. А потом… я вдруг понимаю, как можно его коснуться.

– Эй! Давай я и тебе накрашу. – Я уже достаю свой любимый темно-голубой лак. Почему-то я уверена, что Крикет не будет возражать.

Я ставлю тюбик на пол рядом с Крикетом, который по-прежнему сидит, прислонившись к моей кровати. Он выпрямляет спину.

– Будет больно? – спрашивает он.

– Ужасно! – Я трясу пузырек. – Но постарайся кричать как можно тише, я не хочу, чтобы Натан вернулся.

Крикет с улыбкой наблюдает, как я тянусь к тетради по химии.

– Положи это на колени, мне нужна твердая поверхность. А теперь положи сюда руки. – Мы так близко друг к другу, гораздо ближе, чем когда работали над платьем. – Сейчас я возьму твою левую руку.

Крикет судорожно сглатывает:

– Ладно.

И он протягивает мне ладонь. Сегодня на тыльной стороне руки у него нарисована звезда. Я гадаю, что это может значить, одновременно приподнимая его пальцы. Его рука дергается.

– Ты должен быть неподвижен, – с улыбкой говорю я.

Контакт!

Под светом луны я крашу ногти парня в темно-синий цвет. И пока я сосредоточена на работе, наши руки расслабляются. Мы молчим. Моя кожа и его кожа. Мою руку отделяет от его коленей лишь тоненькая книжечка. Я все время ощущаю на себе взгляд парня – не на руках, а на лице, – и он обжигает, точно африканское солнце.

Закончив работу, я поднимаю глаза. Крикет отвечает прямым взглядом. Луна медленно движется по небосводу. Ее свет падает на его ресницы, и я вдруг понимаю, что сижу одна в темноте с парнем, который однажды уже разбил мне сердце. Который поцеловал бы меня, если бы не мой бойфренд. Которого бы поцеловала и я, если бы не мой бойфренд.

Которого я все равно хочу поцеловать.

Я закусываю нижнюю губу. Крикет смотрит на меня, не в силах оторваться. Я наклоняюсь вперед, оказываясь в его тени. Воздух между накаляется до предела. Это почти физическая боль. Парень смотрит вниз, на мою рубашку. Мы так близко, что ему все видно.

Я открываю губы.

А потом Крикет вскакивает.

– Я хочу, – хрипло говорит он. – Ты знаешь, я хочу.

Он поправляет доску и быстро запрыгивает наверх. Крикет Белл уходит, не оглядываясь, и потому не видит слез, текущих по моим щекам. Единственное, что от него остается, – это мазки голубого лака на оконной раме.

Глава двадцать четвертая

– Лоооо-лаааа. Прекрасная Лола. – Глаза у Франко красные и слегка выпученные. Как обычно.

Я копаюсь в кассовых ящичках, выкидывая на пол негодные ручки и запылившиеся инструкции.

– Ты не видел картриджи для билетов?

– Нет, а ты видела сегодня попкорн? Он такой аэродинамически правильный. Я был просто обязан его попробовать. У меня на зубах не осталось зернышек?

– Зернышек нет, – обрываю я парня.

– Мне кажется, у меня в зубах застряли зернышки. Вот тут, между передними. – Франко стоит, омерзительно исследуя языком собственный рот, как будто пытаясь поцеловать самого себя взасос. – Девчонки вечером такие красотки.

– Конечно! Девчонки…

– Я хочу сказать, я бы не стал никого снимать, но если бы это случилось, я бы сказал: вот красивая девчонка.

Серьезно, если он скоро не заткнется, я его удавлю. Мое терпение уже на пределе. Я машу двумя руками Сент-Клэру, который режет билеты на вечер. Поблизости никого нет, поэтому он подходит.

– Ради всего святого, поменяйтесь местами, – прошу я.

– А ты симпатичный, Сент-Клэр, – ухмыляется Франко.

– У тебя все симпатичные, когда ты в хорошем настроении. – Сент-Клэр садится на место Франко. – Брысь!

Франко ковыляет прочь.

– Спасибо, – говорю я. – Просто у меня… больше нет сил это выносить. Сейчас!

Сент-Клэр пожимает плечами. Это его любимое движение.

– Только сейчас или весь ноябрь?

– Да никогда, – убежденно говорю я.

И это правда. С момента моего полного и абсолютного провала с Крикетом – а затем и его внезапного исчезновения из моей жизни – прошло уже две недели. Это было жутко неприятно. Крикет причинил мне боль, и я зла на него. Нет, я в ярости, потому что это была моя ошибка. Я сама вешалась на Крикета. Что он теперь обо мне думает? Естественно, ничего хорошего. Я дважды ему звонила и отправила три эсэмэски с извинениями, но он ни разу не ответил.

– Как это похоже на Мистера Паиньку.

– Мистер Паинька? – спрашивает Сент-Клэр. – Кто это?

О, нет! Я произнесла это вслух.

– Я, – лгу я. – Мистера Паиньки больше нет.

Сент-Клэр вздыхает и переводит взгляд на настенные часы:

– Фантастика.

– Прости. – Я правда виновата. Мои друзья – Линдси, Анна и Сент-Клэр – были крайне терпеливы ко мне. Больше, чем я заслуживаю. Я рассказала Линдси о том, что произошло, но Сент-Клэр, а через него и Анна узнали о случившемся от Крикета. И я не в курсе, что он им сказал. – Спасибо за то, что поменялся местами с Франко. Я ценю это.

Опять это европейское пожимание плечами.

Следующий час мы работаем молча. С каждой минутой чувство вины все усиливается. Похоже, пришло время изменить свое поведение. По крайней мере, в кругу друзей.