Лола – любящее сердце

Именно это со мной и произошло, причем без всякой феи! Я хотела стать няней. Я хотела, чтобы нашлись родители, готовые доверить мне своего малыша, чтобы я поняла, каково это — быть старшей сестрой маленького брата. Фло посчитала эту идею безумной, мои родители заявили, что я еще слишком мала, Гарсиэлла спросила только: а кто же позволит ребенку присматривать за ребенком?

И что из этого вышло? Я получила ровно то, чего хотела: оказалась один на один с маленьким мальчиком. А заодно со страхом, сосущим под ложечкой, и кучей вопросов в голове.

Что делать, если Антон вдруг проснется и расплачется? Что, если у него поднимется температура или разболится животик? А если начнется понос? Или все сразу?

Я то и дело заглядывала в комнату, чтобы убедиться, спит ли малыш. Пока что он спал. Лежал в своей кроватке, перевернувшись на животик. В доме было тихо.

Я побродила по квартире Луизы, выпила стакан воды, съела кусочек холодной пиццы, снова заглянула к Антону, включила телевизор и направилась к книжным полкам. Столько книг сразу я видела только у бабушки в магазине. Половина из них были детскими. Я нашла «Братьев Львиное Сердце», «Приключения Эмиля из Леннеберги» и «Пеппи Длинный Чулок». Там же стоял толстенный справочник для молодых родителей. Именно то, что мне нужно. Скрестив ноги, я села на пол и раскрыла книгу наугад. Через полторы минуты я вскочила на ноги, схватившись за голову.

Глава, которая начиналась на этой странице, называлась так: «Внезапная детская смерть».

Уже с первых строк у меня застучало в висках.

Внезапной детской смертью называют случаи, говорилось там, когда малыш неожиданно и без видимых причин умирает во сне. Дальше я прочитала: «В Германии внезапная детская смерть по-прежнему остается наиболее частой причиной гибели малышей на первом году жизни». А чуть ниже было сказано: «Существует ряд факторов риска, среди которых наиболее значимым является сон на животике».

Мысленно я обратилась к Антону, который лежал в своей кроватке именно так.

Когда я вошла в его комнату, ноги у меня отнимались от страха. Тишина казалась зловещей. Такой зловещей, что сердце у меня в груди затрепыхалось, как перебуганный колибри.

Я склонилась над кроваткой. Головка Антона была повернута набок, так что я могла видеть его закрытый глаз, крыло носика и уголок рта. Я наклонилась как можно ниже и прислушалась. Дышит ли он? Ничего не слышно.

Я положила руку на спинку малыша. Чуть-чуть нажала, постучала кончиками пальцев по улыбающемуся солнышку на его пижамке. Тут меня бросило в жар.

Я схватила Антона за плечо и легонько потрясла. Он никак не реагировал. Я затрясла сильнее. Ничего! Спит… а вдруг это тот сон, после которого не просыпаются?

— Антон! — закричала я. — Проснись! Проснись, пожалуйста! А-а-а!

И тут он открыл один глаз. Потом дрогнул уголок рта. Антон перевернулся на спину, внимательно посмотрел на меня и глубоко вдохнул. На минуту опять стало тихо, и я уже решила, что он умер от внезапной остановки сердца. Но тут малыш выдохнул, вдохнул, открыл рот и завизжал, как поросенок.

Я тоже выдохнула. Но с облегчением. Антон оказался даже чересчур живым. Он продолжал верещать и тогда, когда я вынимала его из кроватки.

— Тише, тише малыш, — уговаривала я. — Все хорошо. Твоя Лола здесь. Я просто хотела убедиться, что с тобой все в порядке.

Я стала ходить с ним по комнате, поглаживая по спинке, и он действительно перестал плакать.

Вместо этого он начал брыкаться. Колотить меня пятками по ребрам, дергать мои волосы и прыгать у меня на руках. Я нащупала выключатель, взяла бутылочку с водой со столика и предложила ее малышу, но Антон точным ударом выбил ее из моих рук.

— Буа, — лопотал он. — Даба. Мамамамама!

— Мама сейчас придет, — сказала я, втайне надеясь, что произойдет это еще не очень скоро.

Я взглянула на часы. Двадцать минут одиннадцатого. Салли отсутствует уже больше часа. Я схватила первую попавшуюся игрушку и сунула Антону. Это оказалась матерчатая книжка с картинками для самых маленьких. Там была нарисована большая красная гусеница. Но Антону гусеница не понравилась. И вообще ему не нравилось ничего из того, что я предлагала. Он все выбивал из рук и нетерпеливо повторял одно и то же: «Буа!»

Тут я не отказалась бы от помощи настоящей суперняни. Уж она бы точно перевела, что хочет сказать малыш этим самым «Буа».

Но суперняня существовала только в моем воображении, и мне пришлось самой догадываться, чего хочет Антон. Мы с ним перебрались в гостиную, и там он начал брыкаться еще сильнее. Я спустила его на пол. Малыш посидел, разглядывая комнату, и встал на четвереньки. Сначала он немного покачался, словно ловил равновесие, а потом тихонько пополз вперед, причем переставлял не только руки и ноги, но и помогал себе попкой. Это было ужасно забавно: Антон сразу стал похож на маленького упитанного тюленя.

— Молодец! — восхитилась я.

— Буа! — ответил мальчик.

Он хлопнул ладошкой по полу и остановился. Потом еще немного прополз и шлепнулся на спину. Открыл было рот, чтобы заплакать, и взглянул на меня. Я зааплодировала.