Лолита: Сценарий

Гумберт и доктор Байрон идут по улице.

ДОКТОР БАЙРОН: Сегодня довольно жарко.

ГУМБЕРТ: Да, и я хвалю себя, что снял жилетку перед выходом.

ДОКТОР БАЙРОН: Я не ношу жилетов уже лет тридцать.

(Сирена скорой помощи.)

ГУМБЕРТ: Как, снова пожар?

ДОКТОР БАЙРОН: Нет, это скорая помощь.

НАПЛЫВ:

Дом № 342 по Лоун-стрит. Сирена скорой помощи. Шарлотта, убираясь в комнате Гумберта, поднимает оставленную на кресле жилетку. Из ее кармана выпадает плоский ключик. Она улыбается в нерешительности, затем вскидывает голову и отпирает небольшой чемодан Гумберта. Все еще улыбаясь, она открывает черную записную книжечку. Улыбка сходит с ее лица.

НАПЛЫВ:

Около дома доктора.

ДОКТОР БАЙРОН: Это сирена скорой помощи.

Гумберт и доктор расстаются. Гумберт пересекает улицу и заходит в аптеку. Он выходит из нее, тихо посвистывая. Едет по Главной улице. У здания банка неуклюже паркуется большой, дорогостоящий, старомодный лимузин с толстолицым водителем внутри (племянником Мак-Фатума). Водитель резко сдает назад, едва не задев автомобиль Гумберта, который резко останавливается. Обливающийся потом водитель лимузина рывками продолжает парковаться.

ВОДИТЕЛЬ ЛИМУЗИНА: Прошу прощения. Мне нужно здесь поставить машину, чтобы забрать моего дядю, мистера Мак-Фатума.

Гумберт терпеливо ждет и затем едет по Лоун-стрит.

ГУМБЕРТ: (ритмично) Пилюли, пилюли, чудесные пилюли. «Ваша дочь». (Радостно смеется.) Моя сонная прелесть! Мистер Доджсон, пожалуйста, расскажите мне сказку на ночь.[92]

Собака мистера Юнга преследует автомобиль Гумберта.

[…]

Вечер того же дня. Дом 342 по Лоун-стрит. Гумберт и чета Фарло в гостиной.

ДЖОН ФАРЛО: (закуривая трубку) Мне все же кажется, что девочке лучше быть здесь завтра, чтобы присутствовать на похоронах.

ДЖОАНА ФАРЛО: Но ведь он говорит, что телефонировал в лагерь и ему сказали, что дети ушли на трехдневную экскурсию.

ГУМБЕРТ: Да, я телефонировал. И смотритель сказал мне, что все с палатками ушли в горы.

ДЖОН ФАРЛО: В горы, подумайте только! Как будто речь идет о Тибете. В горы, неужели! Засаженные картофелем склоны! Я бывал там. Местная полиция найдет их в пять минут. Когда вы звонили в лагерь?

ГУМБЕРТ: Вы что, мне не верите?

ДЖОН ФАРЛО: Нет, нет. Прошу вас, Гумберт. Давайте обсудим это как цивилизованные люди. Вы не хотите, чтобы она была на похоронах. Так?

ГУМБЕРТ: Она нервная и впечатлительная. Ради чего подвергать ее этой мучительной традиции?

ДЖОН ФАРЛО: Смерть как традиция. Любопытный взгляд на вещи.

ДЖОАНА ФАРЛО: Послушай, Джон, может быть, он прав. А если это потрясение разовьет в ней какой-нибудь комплекс или у нее образуется какой-нибудь психический блок?

ДЖОН ФАРЛО: Ну-ну. Этот ребенок не из тех, у кого бывают блоки. Что вы намерены с ней делать?

ГУМБЕРТ: Все, что будет для нее нежно, то есть нужно. Сразу после похорон я заберу ее из лагеря. Затем мы некоторое время попутешествуем по окрестностям, съездим на какой-нибудь курорт или что-нибудь в этом духе. А потом мы отправимся в Бердслей, где я буду читать лекции.

ДЖОН ФАРЛО: Понятно.

ДЖОАНА ФАРЛО: В Бердслее чудная школа для девочек.

ДЖОН ФАРЛО: Угу. Конечно, мы понимаем, что (попыхивает трубкой) у Лолиты теперь никого не осталось, но нам хотелось бы знать, совершили ли вы формальную процедуру ее удочерения?

ДЖОАНА ФАРЛО: Но разве отчим в таких случаях не становится опекуном автоматически?

ДЖОН ФАРЛО: Ах, вот ты о чем. Но я-то спрашиваю…