Ломая печати

10 октября. Срок моего заключения кончается. Жду свободы. Но какое разочарование! Снова тюрьма ЦУГБ. Я в весьма плачевном состоянии. После вмешательства тюремного врача меня выпускают. Но не на свободу, а под полицейский надзор. Я должен регулярно являться в жандармский участок. Нигде не могу найти работу. Передо мной закрыты все двери. Я во всей глубине познал горечь нищеты при фашизме. Живу благодаря помощи патриотически настроенных сограждан. Не раз задаю себе вопрос: правильно ли я поступил? Вместо перехода в Советский Союз — тюрьма, суд и нищета. Может, Сиди-Бел-Аббес принял бы меня лучше?

4 августа 1942 г. Уже несколько месяцев участвую в подпольном движении, связан и с французскими пленными, бежавшими из немецких концлагерей. С первыми офицерами я познакомился в июле 1942 года в Трнаве, где они жили под полицейским надзором. Это поручики де Ланнурьен и де ла Ронсьер.

6 августа 1944 г. Сегодня я женился. Жену я впервые встретил полтора года назад. Тогда я порвал брюки и отнес их в мастерскую по ремонту одежды. Так мы познакомились. Знакомство перешло в любовь. Она сказала мне, что ее брат бежал за границу и она о нем ничего не знает. Когда готовился переход французов из Венгрии и приехал де ла Ронсьер, она устроила нам встречу в мастерской. Мы бы поженились раньше, но у меня не было документов, особенно военных, поскольку в военном ведомстве я числился как дезертир. Она упросила протестантского священника в Врбовом. Он тайно, без необходимых документов обвенчал нас.

11 августа. Атмосфера наэлектризована. Тучи надо мной сгустились. Друзья советуют мне поскорее уехать из Братиславы и обосноваться где-нибудь в средней Словакии.

28 августа. Восстание. Я явился в штаб в Банска-Быстрице. Получаю приказ тотчас же отправиться в Склабиню. Я еще успеваю отвезти жену в Зволен. Она будет работать в больнице медсестрой. Она решила отдать в фонд восстания все свои сбережения. А я спешу в Склабиню. Первыми я вижу советских партизан. Настоящих русских, которых тут сбросили с самолетов. Я наконец буду сражаться вместе с теми, к которым я столь безуспешно спешил из Агде. Встретился я и с де Ланнурьеном. Он командир французского подразделения. Они уже участвовали в первом бою у Стречно. Он назначает меня своим адъютантом. Поручает мне задания, которые по характеру очень близки функциям офицера связи, — я должен обеспечивать согласованность политических действий французского, советского и чехословацкого штабов повстанческой армии.

6 сентября. Нецпалы. После Дубной Скалы нас перемещают в Склабиню и Долный Калник. Вдалеке, у Вруток, гремит артиллерийская канонада. Настроение как в нашем батальоне после отступления из Дьена.

10 сентября. После драмы в Нецпалах подразделение выступает по приказу как один человек. Бои за Прекопу, Затурчье, Мартин. Они обходятся нам дорого — еще пятеро мертвых и двенадцать раненых, двое — смертельно. Теперь мы — резерв командного пункта бригады в Требостове. Лейтенант Леман и лейтенант Гессель получили задание наладить связь с французскими рабочими в Дубнице. Они возвращаются с шестьюдесятью парнями, о которых нам в Склабине говорили. Их возглавляют капитан запаса Форестье и младший лейтенант Донадье. Приход четырех офицеров дает командиру возможность реорганизовать руководящие кадры подразделения. Его подбодрило и то, что нам выделили мотоцикл, немецкий армейский автомобиль связи и несколько грузовых машин. С этого времени мы можем доехать на машинах прямо к месту боя, не тратя зря силы на утомительные пешие марши.

11 сентября. Капитана вызывают к командованию северо-западной группировки. Прием у генерала Голиана. Он поздравляет капитана и читает телеграмму из Лондона, подписанную министром Ингром: «Французский штаб, который информирован о создании французской группы, поддерживает вас в вашей деятельности и выражает согласие с переходом под чехословацкое военное командование. Со своей стороны, я отдаю приказ чехословацким армиям сделать все для того, чтобы облегчить вам выполнение задания». Присутствующий при этом полковник Величко с сомнением качает головой: ведь с согласия французского командования в Москве французские партизаны подпадают под его подчинение. И не могут поэтому перейти под командование генерала Голиана. Достигнута договоренность: пока будет принято окончательное решение, французы будут гостями чехословацкой армии, останутся в Сляче.