Ломбард в Хамовниках

…Минут через пятнадцать мотор завелся. Шофер с санитаром снова сели в кабину. «Руссо-Балт» натружено затарахтел, весь корпус пришел в движение, и он снова начал свой путь, свернул на Охотный ряд и неожиданно пополз вверх, к Лубянке.

– Так куда же мы едем? И почему на Лубянку? – крикнула водителю Настя. Ответа не последовало.

Они поехали на Лубянку, услышал Сергей и вспомнил карту. Там на площади расположен Дом страхового общества «Россия», в котором теперь заседает Наркомат внутренних дел. А в центре есть круглый фонтан. В нем можно попить воды в жаркий день. И еще там имеется стоянка для извозчиков. И еще… Сергей глубоко вздохнул и снова почувствовал, как болит рана, как от тряской езды у него кружится голова, он упал и, кажется, стукнулся о булыжники головой. Так он может действительно потерять сознание.

– В какую больницу мы едем? – спросил Сергей. – Почему на Лубянку?

– Ты не волнуйся, Сережа, – как сквозь сон услышал он голос девушки. – Шофер маршрут знает. Мы везем тебя в Шереметевскую больницу, в отделение для красноармейцев. – Она ладошкой провела по его лбу и поднесла к носу ватку. Он дернулся и чуть не задохнулся от запаха нашатыря. – И, пожалуйста, не теряй сознание, – продолжала девушка. – Не закатывай глаза. У тебя, похоже, начинается бред. Потерпи. Скоро будем на месте. Немного осталось. Это на Большой Садовой. Там хорошие врачи, они мигом тебя вылечат. Через неделю будешь бегать.

Сергей открыл глаза и почувствовал расположение к этой девушке. Симпатичная, глаза темные, волосы тоже темные и нежные губы. Сколько ей? Двадцать два? Двадцать три? Или больше? Вот он вылечится и спросит. О чем они будут говорить? О весне, о будущем. Он расскажет ей о Питере, какой это красивый город. И проспекты его, а не улицы, прямые, как стрелы. А петлистые каналы? Крутые мостики над ними? Только гулять вдвоем. А что Москва? Все-таки она очень разбросана. Увы, без обиды, но большая деревня. Нет в ней светскости, великодержавности. Сергей, сдерживая стон, вздохнул. Конечно, Иринка красивее Насти. Но зато у Насти лицо чистое, доброе. И глаза теплые, ласковые. И она, конечно, не дерзкая.

У него невольно закрывались глаза. Его подлечат, он быстро вернется к Трепалову и потом непременно навестит Настю.

…Выстрелы прозвучали внезапно. Один, второй третий. Сплошные хлопки. Шофер, видимо, не успел ни свернуть, ни затормозить. Впереди звякнуло разбитое стекло. Задергался корпус «Руссо-Балта». Машина как-то вильнула и по инерции несколько секунд катила прямо, пока всем корпусом не дернулась от резкого удара. «Мотор» остановился у наполненного водой фонтана, находившегося в центре площади, потом неожиданно откатился назад. В деревянной обшивке появились несколько светлых отверстий.

Снаружи раздался чей-то истошный вопль: «Милиция! На помощь! Стреляют!» Сергей повернул голову к девушке, хотел спросить, что случилось, и тут заметил, что глаза у нее как-то странно помутнели, веки опустились.

– Настя, Настя? – позвал он. Девушка на его слова не реагировала. Из уголка рта у нее потекла тонкая струйка крови. Настя медленно, очень медленно стала валиться на правый бок.

– Обороняйтесь, бандиты! – выкрикнул заглянувший в кузов санитар. Он захлопнул дверцу, снова сел в кабину, пригнулся и, выставив в разбитое окно револьвер, стал палить в разные стороны. И вдруг, вскрикнув, зажал под мышкой правую руку, отклонился в сторону.