Ломбард в Хамовниках

Теперь его дорога прямо в медицинскую клинику. А там врачи, больничная койка и тишина. Сотрудники из отдела узнают про этот его подвиг, будут подсмеиваться над ним. Тоже герой выискался, новоиспеченный рабоче-крестьянский милиционер, который форму не носил, города Москвы толком не знает, ни одного бандита не задержал, пошел на ответственное задание и провалил его. Студент петроградский. Одним словом, недоучившийся практикант. И, конечно, рыжий Филенок начнет теперь подхихикивать, рожи корчить. Чем-то не нравился он Сергею. И не только потому что тот приглаживал, примазывал свои топорщившиеся рыжие вихры какой-то пахучей жирной мазью и даже иногда одеколоном пользовался, нет, не поэтому. Неприязнь у них друг к другу возникла на другой почве. Все началось, конечно, из-за Иринки Сомовой. Она с большим интересом стала относиться к вновь прибывшему на службу Будилину. Он интеллигент, образованный. На Филенка, свою прежнюю симпатию, она лишь снисходительно пофыркивала, приказывала ему принести то бумагу, то кипяток из столовой, сделала прислужником. И тот все ее приказы безропотно выполнял. Прямо на цыпочках бегал. Думал, наверное, что так добьется к себе прежнего расположения. Иногда он даже, неизвестно откуда, приносил ей сухарики с изюмом, плиточки шоколада. Иринка хрумкала сухарики, жевала шоколад, прихлебывала кипяток, но глазки строила Сергею – в угол, на нос, на предмет. Вот Филенок и взъелся на него…

– Куда вы меня везете? – едва слышно сквозь зубы спросил он и чуть приподнял голову.

– Ты, парень, лежи, лежи, не дергайся, – также тихо ответила ему девушка и поднесла палец к губам. – Тебе надо сперва зашить рану, ты очень ослаб, кровь я остановила.

– Откуда вы? – не унимался Сергей.

– Вот неугомонный, – покачала она головой и улыбнулась. – Из больницы, из «скорой помощи».

– Из красноармейской?

– Да.

– И мотор ваш? – В его голосе звучало недоверие.

– Он тоже из больницы. Достался нам в наследство от старого режима. От буржуев. У нас целых три машины, – с гордостью в голосе произнесла девушка. – Без дела не стоят.

– А вы кто? Вы сестра милосердия?

– Да, я работаю в Шереметевской больнице у доктора Крамера.

– Москвичка?

– Конечно. А вы?

– Нет, я из Питера. А как вас зовут?

– Меня? – Девушка неожиданно улыбнулась. – Меня зовут Настя. А вас?

– Сергей. И кто же вас прислал?

– Товарищ Трепалов с утра звонил нашему доктору. Просил автомобиль. Для своих целей. Мы ехали к Гнездниковскому, по пути к нам подбежал постовой, показал записку и сообщил, что вы пошли вниз к Манежу. Там на вас совершили нападение. Мы туда. Нападавшие уже убежали. Вокруг вас образовалась толпа. Ударили бы вас финкой в спину, все, вам был бы конец. Бандиты испугались нашего «мотора» и убежали. Не успели вас добить. Так что вы счастливый, легко отделались. Из левого бока у вас текла кровь. По-моему, вас спасла… – Девушка замолчала.

– Что меня спасла? – не понял он. Девушка крикнула водителю, чтобы он выбрал путь покороче, сворачивал направо и ехал на Арбат. И приказала двигаться побыстрее, раненый может потерять сознание.

– Так что меня спасло? – Сергей чуть приподнялся, и в боку сразу кольнуло.

– Спасла вас фляжка, вот эта. – Она взяла лежавшую рядом мятую плоскую фляжку. – Она немецкая?

– Да, – он откинулся на носилки.

– Откуда она у тебя?

– Осталась в наследство от отца.

– А он где?

Сергей закрыл глаза.

– Погиб в борьбе с бандитами, в Петрограде.

– Он тоже был в милиции?

– Да.

– Я тебе сочувствую.

Они замолчали. С его наганом и фляжкой была связана целая история. Они принадлежали одному немцу, сражавшемуся против войск царской России в Первой мировой войне. Летом 1916 года, когда в Петрограде происходили волнения, на фронте было тоже неспокойно. Многие солдаты и офицеры не понимали, за кого они воюют, какое правительство защищают. Агитаторы-большевики убеждали их в бессмысленности продолжения боевых действий. «Зачем мы идем с ружьем на нашего брата-пролетария, крестьянина? Убивать его? Немцы такие же труженики, как и мы. Им тоже не нужна эта война! Они наши братья! – убеждали агитаторы. – Бросай оружие, солдат, возвращайся домой, там, у себя дома, наводи порядок. Долой самодержца, угнетателя народа, прочь царское правительство. Земля должна принадлежать крестьянам! Они ее хозяева».