Ломбард в Хамовниках

Сабан тупо уставился на полового, еще плохо соображая, чего он хочет, потом перевел взгляд на чубатого.

– Кто меня спрашивает? – снова повернулся он к половому.

– Это по телефону внизу. Я не знаю кто. Он говорит, что Артист какой-то, только с вами хочет говорить.

– Тьфу ты, черт! – Сабан тяжело отодвинул кресло, чуть не споткнулся. Все-таки количество выпитой водки давало себя знать. – Сейчас я спущусь, – на его лице снова появилось мрачное выражение, – переговорю с Артистом, и мы продолжим беседу. А вы без меня никуда. – Он пригрозил пальцем и посмотрел на полового. – Принеси еще водки. Смородиновой! Да побыстрей. Убери у стены разбитый графин. – Он сел, хотел сунуть в карман брюк револьвер, но махнул рукой и снова поднялся. Шаги его были не очень уверенные.

Пилюгин тотчас выскочил в коридор. Едва за ними закрылась дверь, как чубатый вскочил с места и подбежал к окну. Встал так, чтобы с улицы его не было видно.

– Ух, пронесло, – облегченно произнес он и указал на окно. – Вон смотри, внизу там, у подъезда, мается Пашка-Адъютант. Расхаживает, глазами шарит, следит за всеми, кто входит и выходит. Я же тебе говорил, что он охранник Сабана. Сейчас начнется главная стычка. Сабан нас, похоже, раскрыл. – Чубатый в размышлении прикусил нижнюю губу. Он подошел к столу, положил в рот кусок ветчины. – Ломбард ему, видишь ли, понравился, охрана его интересует. Как бы не так. Будем его брать. Я стану у дверей справа, а ты слева. Как только он войдет, я ударю его по голове. Он нам нужен живым. Я его свяжу, веревка наготове, а ты беги вниз, звони Трепалову. Скажи, что мы Сабана взяли, он в наших руках. Вот и все. – Чубатый подошел к девушке и погладил ее по плечу. – А ты говорила, что мы не сможем. Мы московские, а не питерские, у нас другая сноровка, мы тут у себя дома. – Он попытался обнять девушку. – Утрем нос этому Будилину…

– Ладно, ладно, – ответила ему девушка и оттолкнула его от себя, – погоди праздновать. Давай приведем его в управление к Трепалову и тогда…

– Ах, ты мне не веришь, – завелся чубатый. – Не веришь, что можем взять самого Сабана, да?! Кто придумал этот план? Твой Сергей? Ну, я тебе докажу! Смотри, – он подошел к столу и поднял со стула салфетку, – вот смотри, это револьвер Сабана, – он понизил голос, – бери его, он наш трофей. У тебя в руках револьвер самого Сабана! Там в управлении все ахнут, ай да Иринка, ай да сыщик. Сергей тебе в подметки не годится. Теперь-то ты мне веришь?!

Сабан был не так прост. Выйдя за дверь, он уже не шатался. Отходить от нее сразу не стал. Сначала, затаив дыхание, прислушивался, а потом развернулся и наклонился. Начал смотреть в замочную скважину. Он видел, как чубатый подскочил к окну, как посмотрел вниз, как направился к столу, выпил, поднял салфетку и указал девке на револьвер. Так и есть, легавые. Он это сразу почуял! Ишь принарядились. Настоящие артисты. Девка взяла револьвер. Ладно. Сабан нащупал свой второй наган, который носил в кармане пиджака. Возвращаться нельзя. Там засада. Надо рвать когти. Нет. Это они в засаде. Они ждут его. Ну он им устроит. Сейчас подъедут его парни, и он всем покажет, что такое кровавая баня Сабана.

Ах, швейцар, ах, Пантелеймон, сука продажная, не предупредил. Ну ладно, сочтемся. Сабан направился к лестнице. Внизу, в зале, людей стало побольше. Сидевший за столиком у столба армянин по-прежнему пил свой коньяк. Сабан неторопливо и с чувством достоинства прошел по залу. Ему надо сперва выяснить, кто там звонит. А вдруг это действительно Артист, Боря с моря, объявился? Не упустить бы его. У входа на кухню он остановился возле настенного телефонного аппарата, взял слуховую трубку.

– Я у аппарата, кто со мной говорит?

– Это Николай Михайлович? – голос был незнаком.

– Он самый.

– С вами говорит приезжий из Питера.

– Кто?! – зарычал Сабан. – Какой приезжий?

– Артист.

– Артист? А кликуха?

– Боря с моря, своих не узнаешь, Сабан?

– Ты меня на понт не бери, Боря с моря. Давай, говори по делу, не тяни резину, раскрывай карты.

– Боцмана помните? Я питерский, у меня к вам важное дело. Большие башли можно взять. – Человек откашлялся.

Голос был незнаком. Но кто его знает, может, действительно связной. А если это легавые сделали еще одну подставу? Все может быть. Сабан вытащил платок, протер вспотевший лоб.

– А что за дело? – чуть сдерживая себя, спросил он, весь дрожа от возбуждения.

– Да надо увидеться, переговорить.

– Пароль-то знаешь? – Сабан сощурил глаза и обвел зал. Вроде никто к нему не прислушивается.

– Невский проспект.

– Врешь! – рявкнул он.

– Тогда Мамонт Дальский.

– Вот это правильно. Ладно, давай завтра на Хитровом рынке встретимся. Есть там одна стрелка. – Он снова вытер лоб. – Это угол Солянки и Подколокольного переулка. Перед входом увидишь вывеску «Трактир Гусева». Только ровно в одиннадцать утра. Вот там я буду тебя ждать. Не опаздывай. И никого не приводи за собой. Смотри, если потянешь хвост, то сам без хвоста останешься. – Он положил трубку и тут же поднял ее и крутанул ручку аппарата.