Ломка

Стоя на сцене под объективом устремлённых на него взглядов, он пришёл к выводу, что своего добился. Сегодня в его, может быть, единственном на всю страну лице воплотилась давняя мечта лучших сынов России. Через него произошло слияние интеллигенции и народа. Этот союз пока не был прочным, и Андрей это понимал — слишком большим был разрыв в образовании и материальном положении. Но он понимал и другое: эти люди ему верят и полагаются на него, так как других альтернатив им так никто до сих пор и не предложил. Два летних месяца — короткий срок, но нервы, взъерошенные донельзя, слова, звучавшие вскользь и напрямки, сделали своё дело. Не хватало только дел, и он провернёт их за оставшийся месяц, чтобы закрепить успех. А для этого нужны соратники. Фактически они у него есть, но Спасский также принимал во внимание то обстоятельство, что без энтузиазма и романтики, этих вечных двигателей русских локомотивов, ему ничего не добиться. И он, Спасский, подкинет им эту идею, которая и его, и всех вдохновит. Лучшего момента, чем сейчас, может и не представиться. Расчесав мысли, он приготовился обратиться к молодёжи, но, по большому счёту, не она на этом празднике интересовала его. Спасский хотел заручиться поддержкой старшего поколения: матерей, отцов, стариков:

— Уважаемые кайбальцы! Когда я только приехал в деревню, мне казалось, что здесь всё кончено. Я ошибался! Думая, что здесь всё кончено, я в один прекрасный момент понял, что отсюда как раз всё и начнётся, потому что хуже не бывает, а, значит, страшиться нечего. Господин Севыхин поведал нам о своих трёх китах, а я назову свои. Они узконаправленные и подходят только для нашей с вами деревни. И эти три кита: работа, взаимопомощь и самостоятельность. На ладан дышат города, загублены сёла, гниёт страна, но люди, несомненно, живы, хоть сгорбило и покоробило их время. Пока не заработало сельское хозяйство в России, пока импортируем продукцию, у Кайбал есть шанс, реальная возможность пробиться на рынок. Надо всем миром взяться. Несколько лет уйдёт на наращивание капитала, долгих лет упорного труда, и я знаю, как накопить деньги. Зато потом начнём строить свинофермы, закупать скот, засевать поля, обзаведёмся хорошей техникой. Я говорю это, например, Митиной маме, отцу Забелина, бабушке Саги, но помощи от них никакой не требую. Очень скоро, уважаемые родители, дедушки и бабушки, нам понадобятся ваши советы и моральная поддержка. В остальном — сами!

— Тебе лет-то скока? — спросил опохмелившийся с утра Митрофан Водянкин.

— Молчи уж, пень трухлявый. Куда тебе до него, — обернувшись в пол-оборота, рявкнула на Митрофана жена и тюкнула по лбу мужа указательным пальцем. — Ты говори, говори, Андрейка. Не обращай внимания на дурака, у нас с ним дома отдельный разговор будет.

— А я чё?.. Я ни чё, — пробубнил Митрофан, приспустившись с кресла, а потом, выказав щербатый рот и прикрывшись рукой от угрозы справа, произнёс: "Возраст само то. Молодым везде у нас дорога. Дерзите"!

— Дерзайте, — поправила бабка Апполониха.

— Я и говорю. Чё перебиваешь, старая? Мхом покрылась, а туда же. Когда мужик говорит, баба молчит.

— Тоже мне мужик нашёлся… Сиди уж, мужик, — цыкнула жена на Водянкина.

Что и говорить — любят в Сибири добрую драку. Ни одна гулянка, ни одна свадьба не обходится без того, чтобы после изрядного подпития не зачесались у парней и мужиков кулаки. Спасский даже и предположить не мог, что каждый второй присутствующий на торжественной части ещё с раннего утра к обычному рациону завтрака добавит немного, по деревенским меркам, вонючего горячительного напитка.

Когда толпа вывалила из клуба и обнаружила подсинцев, скромно стоящих возле памятника, то промеж подвыпивших мужиков пошли разговоры о былых побоищах, и что де современная молодёжь уже совсем не та, что раньше.

— Хлипкие вы и проку с вас никакого. Вот мы — это да, — заявил отец Митьке, отделившись от подвыпивших мужиков.

— Вы это, дядя Вова, зря, — сказал Забелин, услышав разговор. — Да мы им в два счёта накостыляем, раз плюнуть. Только у нас с ними теперь перемирие, об этом вся деревня знает.

— Ну ладно, тогда я пошёл… Эх, вы-ы-ы, — сказал дядя Вова и направился к мужикам.

Забелина это задело, и он подозвал стоявшего неподалёку Андрея, который беседовал с Володей.

— Спас, слушай сюда.

— Ну-у? Чего хотел?

— Да так.

— Говори прямо.

— Что у нас сейчас по плану?

— Игры.

— А давай, блин, в программу кулачный бой внесём.

— Зачем? — спросил Андрей.

— Короче, "Сибирский цирюльник" видел?

— Да.

— Вот я и захотел, чтобы у нас также было.

— Другое время.

— Ну и чё? Возьмём да и восстановим традицию.

— Хорошо, я поговорю с Надеждой Ерофеевной, что-нибудь придумаем.

Праздник был в самом разгаре. Кайбальский бабий хор спел несколько песен, подходили к концу игры, в которых старались принять участие все: от мала до велика. Деревенский воздух, сдобренный налетевшим не весть откуда ветерком развеял грусть, и повсюду были только улыбающиеся лица.