Ломоносов

Христиан Вольф был очень добрым человеком и снисходительно, по-отечески относился к безумствам молодости. Порой он входил в роль строгого наставника и отчитывал молодых людей за легкомысленное поведение, зато потом, видимо, понимая, что перебрал с жалобами, писал Корфу, что студенты «раскаивались», «извинялись», «при этом особенно Ломоносов от горя и слез не мог промолвить и слова». В то же время марбургский профессор заверял своего российского коллегу, что «Ломоносов сделал успехи в науках», что «господа Виноградов и Ломоносов начали говорить и понимать по-немецки», что студенты «живут между собою в ладу», а «Ломоносов начинает… принимать более кроткие нравы». Увы, вспыльчивый характер Ломоносова, его драчливость не раз служили ему плохую службу. Но Вольф понимал, что ему попался редкостно способный ученик, и не мог его не ценить. Он заверял Корфа: «…Молодой человек преимущественного остроумия, Михайло Ломоносов с того времени, как для учения в Марбург приехал, часто математические и философические, а особливо физические лекции слушал и безмерно любил основательное учение. Ежели впредь с таким же рачением простираться будет, то не сомневаюсь, что, возвратясь в Отечество, принесет пользу обществу, чего от сердца желаю» [31].

И это при том, что в части теории Ломоносов частенько ставил Вольфа в тупик: он задавал вопросы, на которые наука еще не знала ответов.

Хвалил Ломоносова и декан медицинского факультета Марбургского университета, профессор химии Дуйзинг Юстин Герхард, отметивший, что «весьма достойный и даровитый юноша Михаил Ломоносов… с неутомимым прилежанием слушал лекции по химии, читанные мною в течение 1739 года… извлек из них немалую пользу».

В 1739 году Вольф отправил почтой в Россию диссертации всех трех студентов, а это означало в те времена окончание учебы в Марбургском университете. Работа Ломоносова называлась «Физическая диссертация о различии смешанных тел, состоящем в сцеплении корпускул». Она во многом была основана на трудах Христиана Вольфа, но присутствовали и собственные мысли и выводы Ломоносова.

«Корпускулы – сущности сложные, недоступные сами по себе наблюдению, т. е. настолько малые, что совершенно ускользают от взора», – писал Ломоносов, и, по его мнению, «тело смешанное есть такое, которое образовано производными корпускулами, собравшимися воедино». «У корпускул смешанного тела, различающихся массою, а также фигурою, должны различаться и их составные части массою, числом, фигурою или способом соприкосновения», – рассуждал молодой ученый.

Эта работа стала первым шагом длинного пути, который привел Ломоносова к выработке собственной научной корпускулярно-кинетической теории, предвосхитившей более позднюю – молекулярно-кинетическую. В этой еще ученической работе уже были сформулированы те же принципы, что лежат в основе современной физики. Разница лишь в терминологии.

Женитьба

Как уже упоминалось выше, молодой Ломоносов по обычаю европейских студентов проявил немалый интерес к женскому полу.

Квартировал он у вдовы почтенного пивовара, члена городской думы фрау Цильх. Трехэтажный дом фахверковой архитектуры на улице Вендел, где Ломоносов снимал комнату, сохранился до наших дней, и сейчас на нем установлена мемориальная доска. У фрау Цильх была миловидная дочь Елизавета-Христина. Русский студент – умница, красавец и силач, хорошенькая девушка… И вышел грех! Но судя по всему для Ломоносова это было не мимолетное увлечение, а вполне искреннее и глубокое чувство.

К сожалению, мы совершенно ничего не знаем о том, какой была Елизавета-Христина. Не сохранилось не только ее портретов, но даже описаний внешности. Однако Ломоносов был верен ей всю жизнь.

Первая дочь Ломоносова и его будущей супруги родилась в ноябре 1739‐го и считалась незаконнорожденной, хотя Ломоносов уже подписал брачное обязательство. Назвали девочку Екатерина-Елизавета.

Ломоносов испытывал искреннюю привязанность к Елизавете-Христине, но он был неволен в своих поступках: по распоряжению барона Корфа ему пришлось покинуть Марбург и срочно переехать во Фрейберг, чтобы под руководством берграта [32]Генкеля обучаться горному делу.

Фрейберг и ода «На взятие Хотина»

В середине лета 1739 года русские студенты переехали из Марбурга во Фрейберг. В то время там находился российский академик Готлоб Фридрих Вильгельм Юнкер, который дал яркое описание прибывших молодых людей, заметив, что «по одежде своей» они «глядели неряхами, но по части указанных им наук, как убедился я и господин берграт, положили прекрасное основание, которое послужило нам ясным доказательством их прилежания в Марбурге».

Юнкер рекомендовал, чтобы каждый из студентов сверх общей программы занялся бы изучением спецкурса. Один бы специализировался на рудах и других металлах, другой сосредоточился бы на разработке рудников и устройстве машин, а третий посвятил себя горнозаводским плавильным искусствам. По его мнению, на первое дело способнее всего был Рейзер, на второе – Ломоносов, а на третье – Виноградов.