Лондон: Бегство из ада

Внутри вагона вместо давно выдранных сидений стояли грубые деревянные скамьи и такие же столики, за которыми расположились весьма живописные личности. Здесь было накурено и душно, несмотря на открытые окна. Некоторые посетители сняли одежду и сидели голыми до пояса, обнажив татуированные до последнего миллиметра торсы или исполосованные шрамами тела. Татуировки изображали наземных чудовищ и сцены из их жизни, преимущественно моменты, когда они изготовились к атаке, или дрались друг с другом. Наносить такие позволялось только сталкерам. Шрамы же, оставленные на них зубами и когтями тварей, говорили сами за себя. На шее у каждого висел сталкерский номерной жетон, чтобы остальные могли видеть, что сюда зашел не случайный человек.

Как только Ник появился в дверях, к нему устремились несколько вопросительных взглядов. В ответ он запустил руку за шею и выудил свой жетон, оставив его болтаться поверх одежды. Жетоны единого образца выдавали в трех сталкерских школах, работавших в подземке, и удостоверяли они не столько профессиональные навыки, сколько принадлежность к касте. Обладатель жетона имел право выходить на поверхность и заходить обратно, не спрашивая разрешения, на любой станции подземки. Ну, или почти на любой, потому что некоторые бандитские и сепаратистские станции не признавали этого правила. С жетоном легче было устроиться подработать сталкером на чужой станции, и платили в этом случае больше. Безжетонным же сталкерам приходилось постоянно доказывать свое право заниматься этой профессией, в то время как сталкер с жетоном был от этого избавлен.

Ник взял пинту легкой браги, именуемой, как обычно, лагером, и присел за столик недалеко от компании сталкеров, вполголоса что-то обсуждающих, так чтобы он мог слушать, не обращая на себя внимание. На него покосились, но он придал лицу такое отсутствующее и почти сонное выражение, что интерес к его персоне сразу пропал. Покрытый татуировками длинноволосый и бородатый сталкер продолжил свой рассказ.

– Припасы у них заканчиваются, Раньше у них было всего навалом, но потом испортилась часть холодильников и банки с консервами вздулись. Они попробовали есть и такие, но многие умерла от отравления. Выращивать свиней и грибы, как делают наши, они не хотят – грязная работа.

– Как же они живут? – спросил другой, маленький и плотный.

– Ну, кое-что у них еще осталось. Сахар, там, крупы, табак. А вот муку поели жуки, так что хлеба теперь нет.

– У нас его никогда и не было, – заметил маленький.

– То у нас. А они к этому непривычны. Им утром тосты подавай. Зато виски у них – навалом. И фруктовых консервов тоже – они, практически, не портятся.

– Все равно изобилие по сравнению с нами.

– Они так не считают. И дошло до того, что стали с нашими тайно меняться на свинину. Мы им мясо – они нам виски и сигареты. Шоколад тот же. И персики консервированные.

– Да? А я думал, что это все сверху приносят.

– С какого верху? Ты много там алкоголя и персиков видел?

– Ну, нет. А персиков и вообще никогда.

– То-то же. Ты думаешь, откуда виски появился во всех барах и сигареты Честерфилд, в придачу?

– И как происходит обмен? Наши приходят к их воротам? Кстати, где они?

Длинноволосый покачал головой.

– Нет никаких ворот. Они косят под наших, говорят, что живут на заброшенных станциях, обнаружили там припасы и им будто бы этого много. А у самих морды холеные, не то, что у нас. И одежда чистая. Руки белые, без мозолей и шрамов. Откуда такие могли появиться на заброшенных станциях, если там бомжи одни? Ясно, что снизу поднялись и туда же свинина с грибами уходит.

– Ну и пусть уходит, тебе-то что? Зато виски попьем и табаку настоящего курнем.

– Попьем? А у тебя деньги на него есть?

– Сейчас нет, так заработаем.

– Ага, заработаешь – на пару бутылок за всю жизнь.

– А что ты предлагаешь?

– Пока ничего. Но одна мысль в башке засела.

– Какая?

Рассказчик понизил голос почти до, шепота и Нику пришлось напрячь слух.

– Говорят, они уже не так сильны, как раньше. Много народа у них умерло, а бабы не рожают. Будто бы там внизу тоже не очень хорошо, просчитались строители, когда подметро делали. То ли излучение какое, то ли еще что. Не радиация, конечно, а что-то другое, не силен я в этом. Вот я и думаю – а что, если собрать верных людей и в гости к ним наведаться?

– Куда, на заброшенные станции?

– Не на станции, идиот, а ниже! Сюрприз мол, многодетная тетушка с семейством в гости приехала. Потеснитесь, ребята, мы пока у вас поживем.

– А пустят? – с сомнением спросил маленький.

– Мы и спрашивать не будем. Заставим, чтобы пустили.

– Ага, заставишь их. У них оружие не чета нашему. Положат всех и вниз уйдут, только ты их и видел.

– А внезапность на что? Я, вообще-то, эту станцию заброшенную раньше вдоль и поперек облазил, знаю, как тихо подобраться.