London Bridge (СИ)

Драко всегда знал, что ненавидит ее. Он до одури мог доказывать, что ее волосы - это мочалка, ее вздернутый подбородок - жалкое подобие характера, а она - мерзкая грязнокровка. Малфой ненавидел ее поднятую руку и нравоучительный тон, не мог терпеть ее неуклюжие движения и прямую спину. Он считал, что Грейнджер не имеет право на существование, ее нужно растоптать и убить, запереть и не выпускать в люди. Драко прилагал титанические усилия, чтобы не фыркать каждый раз, когда она открывает рот на уроке, он не мог выносить ее спотыкающиеся шаги по дороге в теплицы и тупое упрямство. Его бесконечно раздражало ее зазнайство и ничем не обоснованная гордость. Она была грязная.

Но Малфой любил ее руки, мягко скользящие по его плечам. Ему нравилось слушать ее шепот в темноте спальни, когда она, охрипшая, лежала на расстоянии вытянутой руки. Он обожал ее молчаливую задумчивость и внимательный взгляд, когда в неглиже сидела у камина. Ее кожа приятно вибрировала от касаний и грудная клетка вздымалась, пока он целовал чувствительное место за ушком, шею, ключицу. Ему нравилось, что приходилось прикрывать рот рукой, чтобы заглушить ее стоны. Драко обожал то, как она извивалась и просила “еще”, или “быстрее”, или “медленнее”, или “мягче”. Он любил ее усталость и легкость, ее расслабленность и нежность, ее удовлетворенный мягкий взор, лениво облизывающий его силуэт.

Гермиона всегда знала, что ненавидит его. Ее злила типичная малфоевская усмешка, искажающая его тонкие губы. Она просто терпеть не могла его мерзкий язык, который говорил все эти отвратительные “грязнокровка”, “пошла нахер”, “сука”. Ей хотелось ударить его, если Малфой высокомерно смотрел на нее с высоты своего роста и лицо его превращалось в маску презрения. Она ненавидела его, когда он кривился на уроках или молча отворачивался при разговоре - даже с друзьями. Его эго не имело границ, и это бесило. Гермиона презирала Малфоя за его злость, холодную ярость, гордость и вспыльчивость.

Но Гермиона любила его нежную внимательность. Ей нравилось смотреть на него, когда соленая капелька пота спускалась по лицу, шеи, а затем утопала в выемке на ключице. Она таяла, когда Драко вслух рассуждал о чем-то, и заводилась, когда он говорил ей какие-нибудь пошлости. Гермиону поражали его записки - литературно-буквенный разврат. Она любила его потемневший, интимный взгляд и хриплые вздохи. Любила, когда его ладонь сжималась на ее шеи - несильно, давая почувствовать его власть. И она любила те проблески его израненной души, что Драко так редко позволял увидеть.

Это было ненормально: ненавидеть днем и любить ночью.

И эти чувства бесконечно убивали их. Разъедали, как кислота разъедает пластмассу. Давили и стирали в пыль. Высасывали силы. Оставляли ни с чем. Эта была бесконечная пытка, когда собаке показывают еду, но не дают есть, и та с каждым разом становится злее.

Любовь распаляла ненависть.

Чувства смешались в комок, который никак не удавалось проглотить, и из-за этого стало невозможно дышать. Есть. Пить. Жить. Хотя бы просто существовать. Все это превратилось в зависимость.

Нельзя. Нельзя любить и ненавидеть.

========== stockholm syndrome ==========

Ты смотришь на меня, и мне становится жутко. Твои глаза леденисто-серые с вкраплениями чего-то ужасного.

Мне хочется узнать твое имя, но спрашивать не хочу. Наверняка тебя зовут странно. Твое имя длинное и древнее. Тебя назвали в честь прадедушки, который умер триста лет назад? Или может твое имя связано с чем-то тайным, потусторонним? Оно короткое и лаконичное? Слишком сложно.

И да, ты мне нравишься. Магглы называют это стокгольмский синдром. Есть ли у этого название в магическом мире? Неважно.

У тебя острые черты лица: тонкий нос и высокие скулы, узкий подбородок и сжатые губы.

Ты бледный. Плохо спишь или просто не любишь загорать?

Ты был когда-нибудь за пределами Англии? Я нет. Тебе подходит Лондон – он туманный и загадочный.

В тебе что-то есть. За черным костюмом и рубашкой, застегнутой на все пуговицы, скрывается что-то устрашающее. Ты похож на злого, голодного зверя, который едва сдерживает ярость в себе.

Ты выглядишь жутко. Но это притягивает. Я хочу дотронуться до тебя и узнать, каков на вкус твой гнев.

Ты пахнешь как риск. Это не парфюм, а твой природный аромат – концентрированный адреналин. Если подойти ближе и вдохнуть глубоко в легкие – можно сойти с ума.

Ты не кусаешь губы, не закатываешь глаза и не хрустишь пальцами – никакой нервозности. Вероятно, у тебя нет вредных привычек. Ты не куришь маггловские сигареты, а сигары считаешь отвратительной смесью. Ты не пьешь алкоголь, потому что ненавидишь терять контроль. И ты не выносишь пьяных людей, потому что от них веет отчаянием.

У тебя прямая спина и властная походка. Ты чувствуешь себя хозяином жизни, но наслаждаешься ли ты ею? Слово наслаждение кажется тебе чуждым, потому что сулит потерю самообладания.

И ты все же занимаешься сексом. Ради удовольствия или для удовлетворения потребностей организма? Сложно сказать. Вероятно, сочетаешь это.