Лондон по Джонсону. О людях, которые сделали город, который сделал мир

Да, Черчилль заложил основы послевоенной Британии, но что еще важнее, он добился, чтобы у Британии вообще было послевоенное будущее. Он добился победы Британии в войне. Если бы Уинстон Черчилль не возглавил страну в 1940 году, все действительно могло закончиться по-другому.

Сегодня не все помнят, какими мрачными выглядели перспективы. Британия была одна. Русские повели себя цинично — вместе с немцами разделили Польшу, продолжали поставки продовольствия в нацистскую Германию. Головокружительно быстро «слилась» Франция. То же случилось с Данией, Норвегией, Голландией, Бельгией, вся континентальная Европа так или иначе оказалась под нацистским сапогом, а некоторые практически лизали этот сапог.

Посол Америки в Лондоне, Джозеф П. Кеннеди, выступил с ободряющим прогнозом, что демократии в Британии настал конец. Чем больше Черчилль узнавал о состоянии обороны летом того года, тем более отчаянным казалось положение. Британские начальники штабов считали, что все зависит от королевских ВВС и, если они уступят небо люфтваффе, вовсе не факт, что Британия устоит.

Задним числом может показаться, что Британии, чтобы выжить, требовалось всего-то ничего — продержаться, пока американцы наконец сделают то, что нужно (перепробовав все прочее), и придут таскать из огня каштаны за нас. Летом 1940 года никто не мог знать, что японцы совершат ошибку и разбомбят Перл-Харбор, или что немцы тогда же объявят войну Америке, или что Гитлер окажется настолько ненормальным, чтобы напасть на Россию. В Лондоне были люди, которые помнили страшные потери Первой мировой войны, они выступали зато, чтобы по возможности договориться с Гитлером — может быть, используя Муссолини как посредника. При этом делались намеки, что в обмен на мир можно поступиться чем-нибудь из британских владений в Средиземноморье и Африке.

Черчилль и слышать об этом не хотел. И сейчас еще есть историки, которые убеждены, что его «момент славы» был на самом деле катастрофой для Британии. Но не требуется большого воображения, чтобы увидеть, что альтернативное развитие истории, при котором, скажем, Галифакс запросил бы мира в 1940-м, обернулось бы полным политическим и моральным затмением, погружением во мрак, как для Британии, так и для всего мира.

Да, Британия могла бы подольше цепляться за кое-какие части своей империи. Но, честно говоря, непонятно, с чего бы это Ганди и его сторонники вдруг прекратили бы борьбу за независимость, увидев малодушную капитуляцию Британии перед Германией. Что еще страшнее, потерян был бы весь европейский континент, он оказался бы в лапах варварской нацистской системы, а Британия превратилась бы в жалкую дрожащую тварь, которая целиком и полностью зависит от торговли с мерзопакостным фашистским режимом. Черчилль осознал эту угрозу лучше всех, и уже давно.

Он был прав, когда настаивал на перевооружении в 1930-х, когда партия лейбористов была насквозь пацифистской. Он был прав, когда выступил против умиротворения Гитлера, а большинство консерваторов, наоборот, было за. Кстати, за свою позицию ему пришлось поплатиться. Одна местная шишка организовала общественное мнение в его избирательном округе и инициировала его отзыв из парламента.

Черчилль умел находить правильные слова, которые вселяли отвагу в народ Британии. Если он говорил «драться до конца», то все верили, что он, Черчилль, будет драться до конца. Его храбрость была заразительна, и, что важно, те, кто интересовался его прошлым, точно знали, что жизнь его полна примеров отчаянной отваги. Первый раз он попал под обстрел в 1896 году на Кубе, где приобрел привычку к сигарам и сиестам. В 1897 году он множество раз участвовал в боях на северо-западных границах Индии, где его чуть не убили, когда он скакал вдоль линии фронта на своей серой лошадке. В 1898-м он принимал участие в последней кавалерийской атаке британской армии в Омдурмане, в Судане, после которой написал матери: «Я убил пятерых точно и еще двух под вопросом. У меня ни один мускул не дрогнул. Я убил тех, кто на меня напал».

В 1899 году он — корреспондент газеты на Англо-бурской войне, но не обычный журналист, а такой, которому суждено стать героем газетных материалов. Его поезд попал в засаду и сошел с рельсов, он героически организует контратаку, его берут в плен, он бежит из тюрьмы, прыгает с товарного поезда, прячется в лесу, а потом в Дурбане его встречают ликующие толпы. Когда дело шло к Первой мировой войне, он не просто выступал за развитие авиации — хотя самолет был изобретен совсем недавно и все его ужасно боялись, — он сам поднимался в воздух 140 раз и должен был уже получить пилотскую лицензию, но уступил мольбам Клементины.