Лондон по Джонсону. О людях, которые сделали город, который сделал мир

В отличие от своих братьев он получил хорошее и дорогое образование. Его отправили к преподавателям в город Тейм, а оттуда — в Лейденский университет в Голландии, который тогда был более престижным заведением, чем Оксфорд и Кембридж, сонные и погрязшие в коррупции. В университете он приобрел привычку к распутной жизни, от которой так никогда и не избавился. Нет, он не тратил время попусту в Лейдене. Он отточил свою латынь и французский, он любил классические произведения. Там он познакомился с интеллектуалами, которые потом, в ссылке, принимали его в кружке философов. Но он был убежденным сторонником того, что можно было бы назвать всесторонним образованием. Как он сам позже вспоминал: «В Лейдене я всегда был окружен женщинами. Мой отец давал мне столько денег, сколько я просил, поэтому у меня было три или четыре шлюхи и каждый вечер я напивался. Я просыпался утром с больной головой и начинал читать». Впервые со времени падения Римской империи появилась возможность говорить о распутстве как о лучшем времяпрепровождении для цивилизованного общества. Уилкс ассоциировал секс с интеллектуальным творчеством. Однажды он сказал Босуэллу: «Беспутный образ жизни… обновляет сознание. Лучшие номера North Briton я написал в постели с Бетси Грин».

В возрасте всего лишь двадцати лет он вернулся из Лейдена и по настоянию семьи женился на зажиточной, но неврастеничной женщине лет на десять старше его по имени Мэри Мид. Это был несчастливый союз, и со временем пара рассталась. Но в 1750 году они произвели на свет дочку, Полли, к которой Уилкс неизменно проявлял нежную родительскую любовь и заботу Даже тех, кому не нравится Уилкс (а таких немало), глубоко трогала его привязанность к ребенку, кареглазому, живому и сообразительному, как отец, но унаследовавшему его проклятие — такой же выпирающий подбородок. Летом семья проживала в имении его жены в Эйлсбери, и здесь он стал столпом общества: владелец средней школы, попечитель местной платной дороги, мировой судья. Он мог бы остаться здесь и вести тихую жизнь помещика, но он любил Лондон и был востребован как человек умный и прогрессивный.

«Всего лишь двадцать минут моей болтовни, и люди перестают замечать мое лицо», — хвастался он. Иногда хватало и десяти минут. Он был избран в Королевское научное общество в 1749 году и в клуб «Бифштекс» в 1754 году. В 1755-м он был уже так уверен в своем положении в обществе, что стал позволять себе саркастические наскоки на самого доктора Джонсона по случаю публикации его словаря.

Джонсон отмечал, что буква «h» почти не встречается в начале других слогов, кроме первого слога слова. «Ха! — сказал Уилкс в письме в газету, — автор этого замечания, должно быть, человек хорошо соображающий и абсолютно гениальный, но я не могу простить ему его некрасивого отношения к несчастным рыцарству, священничеству и вдовству (knighthood, priesthood and widowhood) и бесчеловечность по отношению к мужчинам и женщинам (manhood and womanhood)…», и так далее. Он выстрелил в Джонсона двадцатью шестью примерами, где с «h» начинались внутренние слоги, и великий человек был так уязвлен, что внес правки в последующие издания, указав, что есть составные слова, в которых «h» присутствует в начале внутреннего слога.

Как в слове «идиот» (blockhead), сказал он. Уилкса это совсем не задело. Он разгуливал в «фантастических кричащих одеяниях» в сопровождении двух собак с кличками Дидо и Помпей. Он был особенно знаменит участием в дурацких ритуалах Медменхэмских монахов. Что-то вроде бунга-бунга Сильвио Берлускони, но с церковным антуражем.

Все происходило в полуразрушенном аббатстве на буйно поросших берегах Темзы у Марлоу, и его собственник, сэр Фрэнсис Дэшвуд, следил, чтобы его монахи блюли здоровую гетеросексуальность. На ужин приглашались высококлассные проститутки или любительницы приключений из числа светских дам, и по его окончании они — женщины — выбирали партнера и удалялись в монашескую келью. Детей, рожденных от таких союзов, называли сыновьями и дочерьми святого Фрэнсиса.

Наверняка в один из таких вечеров, когда уже догорали свечи и половина монахов допилась до поросячьего визга, а зловещие тени их забав дрожали на потолках, покрытых эротичными фресками, Уилкс порадовал собутыльников чтением поэмы своего друга по имени Томас Поттер, побочного сына архиепископа Кентерберийского.

Она называлась «Эссе о женщине». И хотя это был просто глупейший вздор, эта поэма принесла ему много бед. Уилкс участвовал в словесных дуэлях с доктором Джонсоном. Он приятельствовал с графами. Он добился всего по-настоящему. Следующим этапом, следующим модным занятием будет место в парламенте. После одной неудачной попытки в городке Бервик, где он по ошибке не подкупил электорат, в следующий раз он был избран в парламент от Эйлсбери и вошел во фракцию Уильяма Питта-старшего, который позже стал графом Четэмом.