Лондон в огне (СИ)

Тиффани одевалась, причесывалась, одновременно готовя завтрак — на сковороде зашкворчала пара ломтиков бекона — девушка успела пробежать в лавку, поднять шторы — слабый утренний свет проник внутрь, заставил выступить из сумрака витрины и полки, забитые «колониальной» ерундой — хозяйка проскочила обратно на кухню, разбила яйцо на подрумянившийся бекон. От запаха съестного подташнивало, но Тиффани знала, что это предрассудок. Человека, испытавшего настоящий голод, тошнить от запаха яичницы попросту не может. Вскипал чайник, девушка ела практически на ходу, подчищая кусочком хлеба и отправляя на место сковороду, поправляя развешанную посуду и плотнее притворяя покосившуюся дверцу буфета — непременно отремонтировать и сегодня же. Чайник все закипал, Тиффани пробежала в спальню, застелила большую постель — мощное ложе времен юности короля Георга даже не скрипнуло под тяжестью вспрыгнувшей на него девушки. Вообще-то, хозяйка «Лавки колониальных» не могла позволить себе мебель ценой в десять фунтов, но проклятую кровать так и не удалось перепродать. Покупатели не рисковали покупать массивное сооружение из темного дуба, опасаясь приобрести вместе с ценным историческим предметом и не столь ценных исторических клопов. В общем-то, вполне справедливо опасались, но Тиффани собственноручно потрудилась над уничтожением насекомых. Мытье деталей рамы водой и хлорной известью, присыпание персидским порошком, ошпаривание круто посоленным кипятком и окуривание серой позволили одержать решительную победу. Заработать все равно не удалось, и георгианского монстра затащили в хозяйскую спальню. Может и к лучшему — спать на древности было удобно, новый матрац из конского волоса был куплен весьма удачно, когда разорился магазин на Кэннон-стрит-роуд. Правда, спала Тиффани все равно дурно.

Чай хозяйка пила все же сидя, аккуратно откусывала от ломтика хлеба, намазанного вишневым вареньем — вполне могла попасться косточка, ибо варенье Тиффани брала самое дешевое, деревенское. Сломать зуб было бы крайне неразумно.

Хозяйка «Лавки колониальных» была очень расчетливой и разумной молодой особой. Возможно, самой расчетливой на Пламберс-роу, благо тянущаяся с севера на юг улица, не такая уж короткая, не изобиловала жилыми домами — два склада, мастерская, пара магазинчиков. Островки старых жилых домов жались друг к другу, еще недавно здесь было сущее захолустье, ночью на улицу и выглянуть страшно. Теперь вдоль нового тротуара стояли газовые фонари и ночью бывало едва ли не светлее чем днем. Нью-Коммершиал-роуд, в которую упиралась улица, расцвела последними достижениями технического прогресса — линию конки сменил скоростной паровой трамвай, за шесть пенсов всего за пять минут можно домчаться до станции Кинг Кросс. А там и Сити рядом. За последнее время недвижимость на Пламберс-роу прибавила в цене на треть. Поговаривают, что скоро улицу начнут перестраивать. Что ж, деньги были вложены удачно. Проклятую лавку можно будет перепродать и…

У Тиффани имелось несколько вариантов дальнейших действий. Но говорить о них рано, потому что…

Девушка убрала посуду и села к зеркалу. Локоны ложились послушно, но хотелось швырнуть щетку. Тиффани смотрела на себя: былая ангельская красота уже покинула личико — слишком взрослая физиономия, слишком здравомыслящий взгляд больших серых глаз. Еще хорошенькая, возможно, кое-кто из джентльменов сочтет очень хорошенькой, но не дитя. На взрослость дурной спрос.

— Я просто устала, — сказала девушка отражению и закрепила прядь булавкой.

Тиффани (для друзей Тиф, но друзей у хозяйки «Лавки колониальных» не имелось) часть своей бессознательной и отчасти сознательной жизни прожила ангелом. Сначала невинным, потом продажным. Ангелочки — редкий товар, разменяв красоту, вполне можно купить лавку и отложить некоторую сумму на черный день. Несомненно, куда выгоднее арендовать магазин, но Тиф ненавидела аренду. Хозяйка «Лавки колониальных» вообще ненавидела очень многое. Например, бога, которого нет, и утренний кашель, который, несомненно, есть.

Откашлявшись и прополоскав горло травяным отваром. Тиф вернулась с ведром в лавку — часы над прилавком громко тикали, доказывая, что мистер Лайвли вот-вот появится. Бой у часов был сломан — ремонтировать себе дороже. Тиффани мыла пол, изредка поглядывая в окно: Пламберс-роу жила своей жизнью, все чаще проезжали грузовые автоматоны и конные фургоны, мистер Плейг дометал отведенный его власти и метле участок перед номерами 15,13 и 11а, вот появилась молочница… Тиф отперла дверь, расплатилась за молоко, кивнула мистеру Плейгу, тот по-солдатски приставил метлу к ноге и вежливо приподнял свой потертый цилиндр. Пора бы ему пройтись по головному убору щеткой — Пламберс-роу теперь приличная улица и всякие сомнительные оборванцы портят вид.