Лондон в огне

— Здесь не опасно, надо только ступать осторожно и держаться левой стороны, — произнес отец. — Держись за мою руку.

Он запер дверь и повел Кэт по галерее к арке. Они оказались в другом помещении, тянувшемся до угла клуатра. Там, где неф собора пересекался с южным трансептом, Кэт заметила небольшую дверь. Почерневшая после Пожара, но не тронутая огнем, она была открыта.

Слабый луч фонаря скользнул по скрывавшейся за дверью винтовой лестнице. В глубоком проеме внутри стены ее спираль поднималась вверх, в темноту.

Кэт коснулась локтя отца:

— Сэр, нам обязательно туда идти?

Она не боялась ни высоты, ни темноты. Но что ее пугало, так это чувство беспомощности и ощущение, что она в ловушке.

— Забудь о страхе, — приказал отец. — Ибо я с тобой.

Он подтолкнул Кэт вперед. Девушка стала карабкаться, вытянув руки так, чтобы одна ладонь касалась стены слева, а вторая — центрального столба справа. Отец закрыл за ними дверь и стал подниматься следом. Он шагал по каменным ступеням такой уверенной, твердой походкой, будто путь ему освещало яркое солнце.

Тень Кэт прыгала в дрожащем круге света от фонаря. Сверху их обдало холодным воздухом. Здесь, внутри каменного каркаса здания, было гораздо прохладнее, чем в комнате, где Кэт пыталась уснуть.

— Быстрее, — прошептал отец. — Поднимайся выше.

Они оказались в коридоре между двумя голыми каменными стенами.

— Тихо, — раздался у нее за спиной приглушенный голос Томаса Ловетта. — Мы сейчас на уровне трифория. Не бойся, пол крепкий и ровный. В конце коридора будет еще одна лестница.

Он положил руку Кэт на плечо и легонько подтолкнул ее вперед. Кэт прошла под аркой. Властный голос отца и уверенность, с какой он здесь ориентировался, подействовали на нее успокаивающе. Трифорий — галерея второго яруса церковного нефа, расположенная над боковыми приделами. Теперь Кэт сообразила, где они находятся. Центральная башня должна быть слева.

В конце галереи вилась еще одна винтовая лестница. Поднявшись по ней, они вошли в другой коридор — по крайней мере, так сначала показалось Кэт. Сделав несколько шагов вперед, она почувствовала изменения. Воздух стал свежее, в нем ощущалось дуновение ветра. Вдруг темнота как будто чуть рассеялась и стала не такой кромешной, как раньше. Кэт остановилась, вытянула правую руку и коснулась грубого камня стены. Потом вытянула левую — и не нащупала никакой преграды.

— Держись правой стороны, — прошипел отец у нее за плечом. — Не смотри вниз. Иди вперед.

Ноги у Кэт стали ватными. Она почувствовала слабость и все же шагнула вперед. Потом еще раз. Вот ее левая рука что-то задела. Колонна. А потом опять пустота.

— Молодец, — похвалил Томас Ловетт. — Осталось всего несколько шагов.

Ее колени словно размягчились, кости и сухожилия утратили форму и твердость, превращаясь в студень. Перед глазами мелькал свет фонаря. Справа закопченный камень, а слева…

Пропасть.

— Смотри только вправо, на стену. Шагай. До башенной лестницы рукой подать.

И снова твердые факты ее успокоили. Они с отцом по-прежнему внутри собора, только очень высоко, над средокрестием, а наверху центральная башня. Они идут по узкому проходу, с одной стороны стена, с другой — арки, а за ними…

Бездна.

Кэт внутри пустой сердцевины башни. Пол собора где-то далеко внизу, на дне этой черной пропасти. Какова ее глубина — восемьдесят футов? Сто?

А потом — Кэт не знала, секунды прошли или целый час, — впереди показалась арка. Кэт шагнула под ее свод, покачнулась и, как подкошенная, рухнула на нижние ступени лестницы.

— Доверься мне и Господу, Кэтрин, — проговорил отец. — Я работал в этом соборе еще мальчишкой. А твой дед трудился здесь каменщиком. Я не дам тебе упасть.

Неожиданно для себя Кэт ощутила мощный прилив любви к отцу, тут же сменившейся ненавистью.

Как ты мог?..

Дальше стало проще. Ноги по-прежнему ныли. К тому же Кэт ослабела от голода. Но она упорно поднималась наверх, и отец не отставал. Кэт поняла, что лестница, по которой они идут, находится в юго-восточном углу башни. Через каждые несколько пролетов в стене было проделано узкое окошко.

Когда они вскарабкались выше уровня хоров, стали видны фрагменты Лондона — руины, пепелище, кое-где горят огни, и все это далеко-далеко внизу. На юге тянулась широкая черная лента реки, по которой туда-сюда сновали лодки, круги света от фонарей плясали на воде. Один раз до Кэт донесся собачий лай.

Иногда они проходили мимо пустых дверных проемов. Отец сказал, что раньше они вели в более не существующие помещения над сводом башни.

— Мы почти пришли, — заверил ее Томас Ловетт. — Совсем чуть-чуть осталось.

Они приблизились к низкому дверному проему, не более четырех футов высотой. Здесь дверь уцелела.

— Пропусти меня вперед, — велел отец.

Кэт посторонилась. Томас Ловетт протиснулся мимо нее. Достав ключ, он поднес фонарь к замочной скважине, отпер дверь и распахнул ее настежь.

Их сразу обдало свежим воздухом. Кэт почуяла запах реки. Тут до нее донесся протяжный слабый стон.

Должно быть, ветер завывает.

Господин Ловетт пролез через дверной проем и обернулся.