Лондон в огне

— Лейн? — Речь госпожи Олдерли стала оживленнее и громче, — похоже, эта тема для беседы нравилась ей больше предыдущей. — Да, это ужасно! — произнесла она с драматизмом, достойным театральных подмостков. — Увы! Бедный Лейн! Вот человек, который полностью оправдал наше доверие. И моего супруга, и меня глубоко опечалила его смерть.

После того как коронер проведет дознание, Лейна тихо предадут земле. Уильямсон сказал мне, что Олдерли предложил оплатить похороны, а значит, церемония пройдет как полагается.

— Должно быть, преступник позарился на несколько пенни в его кошельке? — Госпожа Олдерли подалась вперед. — Вы нашли убийцу? Может, кто-нибудь сообщил вам полезные сведения?

— Очень жаль, мадам, но, насколько мне известно, нет. Времена сейчас настолько сумбурные, что все перевернулось с ног на голову. Но господин Уильямсон разделяет ваше негодование и просит вас обращаться к нему, если он может быть вам полезен.

— Как любезно с его стороны. — Госпожа Олдерли подозрительно прищурилась, — должно быть, она понимала, что никто не предлагает свои услуги просто так. — Но что тут можно предпринять? Если не найдется свидетелей, как же мы упрячем в тюрьму негодяя, убившего Лейна?

— Пожалуй, вы правы.

— Что, если это дело рук одного и того же безумца? — Заметив, что я озадачен, она пояснила: — Я про Джема — человека, напавшего на моего пасынка. Раз он готов был пойти на убийство в нашем доме, возможно, ему уже приходилось убивать за его пределами.

— Весьма изобретательная догадка, мадам. — К тому же это объяснение очень удобно: оно позволяет разрешить дело без лишних хлопот для семейства Олдерли. — Пожалуйста, скажите, кто ближайший родственник Лейна?

— Насколько я знаю, брат. Он сейчас в Вест-Индии, служит моряком на одном из королевских судов, и весьма успешно. А почему вы спрашиваете?

— Сундук с вещами Лейна еще в доме?

— Да. Мой муж будет хранить его, пока брат Лейна не вернется.

— Господин Уильямсон хотел бы, чтобы я осмотрел его содержимое на случай, если внутри обнаружится нечто, указывающее на личность убийцы. Видите ли, вполне можно допустить, что убийство произошло неслучайно.

— Господин Манди — наш мажордом, вы его помните, — уже перебрал вещи в сундуке и составил полный список. Может, вам достаточно будет этого документа?

— Будет лучше, если я взгляну на имущество Лейна своими глазами. Без сомнения, господин Манди просто перечислил вещи, не задумываясь над их назначением.

— Прекрасно сказано, сэр. — Госпожа Олдерли снова улыбнулась так, что мне стало чуть-чуть не по себе. — Вам следовало бы заниматься правом. Или, может быть, вы законник?

В другой жизни для меня был бы открыт и этот путь. В ответ на ее похвалу я лишь улыбнулся и скромно пожал плечами, хотя и был польщен, ведь льстили мне редко.

— А как насчет сундука другого слуги?

— Джема? Кажется, он до сих пор в доме. Я бы его сожгла, но господин Олдерли не позволил. Мой муж во всем неукоснительно следует букве закона. По-моему, в Оксфорде у Джема есть то ли племянница, то ли двоюродная сестра, и мой супруг велел господину Манди написать ей.

— В таком случае разрешите мне взглянуть и на сундук Джема тоже.

— Разумеется, сэр. Господин Манди вас проводит.

Все это время она смотрела на меня, а я на нее. Вдруг мы оба умолкли. Повисла пауза, неловкая и неуместная. Я заерзал в кресле, и оно дважды скрипнуло подо мной. В тишине этот звук показался оглушительно громким.

Госпожа Олдерли перевела взгляд на горничную: та по-прежнему сидела, усердно склонившись над шитьем.

— Энн, отведи господина Марвуда к мажордому. Скажи господину Манди, чтобы оказывал нашему гостю все возможное содействие.

Господин Манди, строгий человек, исполненный сознания собственной важности, повел меня вниз, в ту часть дома, где жили слуги. Трудно было представить, что два дня назад этот степенный и добропорядочный джентльмен до смерти забил старика плеткой-девятихвосткой.

— Кажется, в прежние времена в Сити работал печатник по фамилии Марвуд? — спросил Манди, когда мы спускались по лестнице. — Насколько помню, республиканец? «Пятый монархист?»

— Может быть, сэр. Не знаю.

— Если не ошибаюсь, того Марвуда посадили в тюрьму, когда король занял свой законный трон. Стало быть, он вам не родственник?

— Нет, сэр. Я родом из Челси.

Я уже привык уходить от подобных вопросов, ведь Марвуд — фамилия редкая. А Манди я раскусил: ведет себя как джентльмен, но служит мажордомом у богатого человека. Таких, как он, в Лондоне великое множество: эти люди лишились своих поместий и поэтому еще упорнее цепляются за свой былой статус.

Вслед за мажордомом я дошел до запертой комнаты возле кухонь Барнабас-плейс. Здесь на дощатых полках хранились сундуки с вещами слуг — одни побольше, другие поменьше. Манди указал на два сундука на нижней полке. Они были грубо сколочены из сосновых досок, углы укрепили при помощи узких полосок металла. Оба сундука около двух футов в длину и восемнадцати дюймов в высоту и ширину.

Манди предоставил мне самому перетаскивать сундуки на стол, стоявший под маленьким окошком в дальней части комнаты.