Лондон в огне

Лицо Джона придвинулось вплотную к ее лицу. От его пота исходил едкий, чисто мужской запах. Кэт замутило. Джон сильнее вжал ее в стену. Его щека коснулась ее губ. В ушах зазвучал хриплый голос кузена Эдварда: «Кричи сколько хочешь, милая. Никто не услышит».

Кэт вытащила из ножен маленький нож.

— Любимая моя Джейн, прости меня. Один поцелуй. Пожалуйста. Всего один.

В какой-то степени Кэт отдавала себе отчет, что Джон не такой, как кузен Эдвард: он всего лишь добродушный простофиля, непонятно с чего положивший на нее глаз, а Эдвард — чудовище, и, хотя манеры у него светские, ему самое место на виселице.

Но разница между двумя мужчинами не имела значения. Джон всколыхнул в ней память о насилии, и управлять собой она могла не больше, чем пуля, выпущенная из ствола пистолета.

Влажные губы Джона коснулись лица девушки. Его рот был приоткрыт, и зубы задели ее подбородок. Вот он отыскал в темноте ее губы.

В переулке опять стало светло.

— Эй, вы! — прокричала Марджери. — Что вы там…

Но служанка осеклась. Кэт вытащила нож и вонзила его Джону в бедро. Наконечник на секунду зацепился за домотканое сукно штанов парня. А потом клинок прорезал кожу и вонзился в плоть и мышцы.

Джон закричал, схватился за ногу и отпрянул.

Кэт кинулась прочь. Она бежала через темноту к Феттер-лейн.

Улицы были полны опасностей.

Кэт укрылась рядом с Харп-лейн, неподалеку от того места, где должны были развести костер. Забившись в угол, она надеялась, что здесь ее никто не потревожит, однако вскоре девушка поняла свою ошибку. Развалины кишели невидимками: некоторые люди здесь жили — возможно, они поселились в руинах своих домов, — другие рыскали среди обломков. На секунду Кэт осознала, что такое истинная нищета: даже бедная прислуга во дворе «Трех петухов» в большей степени наделена благами, не говоря уж о богатой наследнице в Барнабас-плейс.

Отчаянно пытаясь отвлечься от пугающих мыслей, Кэт постаралась представить дома для бедных в идеальном городе — скромные, но достаточно просторные. Строить их следует из кирпича на прямых улицах с хорошими сточными канавами и водокачками на каждом углу. И никаких закопченных землянок.

Firmitas, utilitas, venustas. Кэт повторяла эти слова, будто заклинание-оберег. Firmitas, utilitas, venustas. Дома бедных должны быть прочными, полезными и красивыми.

Закапал дождь. Держа в руке нож и стараясь двигаться бесшумно, Кэт вернулась на Феттер-лейн, а затем пошла обратно во двор «Трех петухов» — больше ей было некуда деваться. Она робко постучала в дверь.

Убедившись, что на пороге действительно Кэт, госпожа Ноксон впустила ее. В коридоре горела всего одна свеча. Затем хозяйка снова заперла дверь и на задвижку, и на засов, и на замок. А когда обернулась, Кэт по одному ее взгляду поняла: госпожа Ноксон знает, что стряслось.

— Госпожа, они уже пришли? Марджери и Джон?

Госпожа Ноксон кивнула.

— Разберусь с тобой утром, — прошептала она. — Иди спать, Джейн.

Ненастоящее имя Кэт она выплюнула, будто испортившееся мясо.

Девушка сделала книксен. Ее плащ вымок насквозь, а полы были заляпаны грязью, перемешанной с пеплом. Да и подол платья выглядел ничуть не лучше. Завтра надо будет потрудиться, чтобы это все отчистить, — как будто ей мало неприятностей!

Зайдя на кухню за свечой, Кэт стала взбираться по лестнице. Чем выше она поднималась, тем прохладнее становился воздух.

Девушка с тревогой заметила под дверью их с Марджери чердака полоску света. Она остановилась на лестничной площадке. Изнутри доносились звуки: шаги, пыхтение, скрип и скрежет, будто по голым доскам пола волокли что-то тяжелое. Избегать Марджери все равно не получится, и откладывать их встречу не имеет смысла.

Кэт подняла щеколду и открыла дверь. Девушку тут же обдало холодным влажным воздухом. Окно было открыто нараспашку. Свеча стояла на табурете возле соломенного тюфяка, на котором спала Кэт. Ее пламя колыхалось на ветру, и на покатом потолке плясали тени. Марджери стояла у окна с каким-то свитком в руке.

И тут Кэт заметила на полу открытый сундук — ее сундук! Кэт будто ударили в живот, и несколько секунд она могла только ловить ртом воздух, словно рыба, выброшенная на сушу.

Услышав, как открылась дверь, Марджери обернулась. Ее лицо блестело то ли от капель дождя, то ли от слез. Сорвав ленту, которой были перевязаны бумаги, служанка выбросила их в окно.

Секунду эскизы порхали в воздухе, слабо подсвеченные сиянием свечи. А потом непостроенные здания и улицы, которых нет на карте, исчезли в ночи.

Утерянные города. Firmitas, utilitas, venustas.

— Ненавижу тебя, — тихо, почти спокойно произнесла Марджери.

Глава 29

Наутро после катастрофической ночи Порохового заговора все занялись обычными домашними делами. Как бы то ни было, а нужно развести огонь, застелить постели, приготовить завтрак. Кэт, Джон и Марджери работали молча, стараясь не смотреть друг на друга. Джон чуть хромал и жался к стене, точно собака, боящаяся получить взбучку. Лицо Марджери покраснело, глаза опухли от слез. Кэт всю ночь слушала ее всхлипы и рыдания.