Лондон в огне

Госпожа Ноксон ничего им не говорила, только отдавала распоряжения. Все утро гнев хозяйки висел над домом, будто грозная черная туча.

Чердачное окно выходило в передний двор. Рано утром Кэт спустилась туда. В серых предрассветных сумерках она убедилась, что ее бумаги утрачены безвозвратно: они стали жертвами ветра и дождя. Кожаная сумка и одежда тоже исчезли.

Ящичек тетушки Эйр валялся у двери. После удара о каменную плиту эта хрупкая вещица разбилась вдребезги. Содержимое ящичка пропало: компасы, набор циркулей, угломер, короткая линейка — и все это из латуни — да еще карандаш в серебряном футляре.

Теперь у Кэт осталось только содержимое ее кармана: несколько шиллингов, платок, кукла Хефциба, нож, ключ от сундука Джема — и сам сундук в придачу. Теперь класть туда было нечего, если не считать украденного серого плаща, висевшего на чердачной двери.

Потеря одежды не слишком огорчала Кэт. Однако утрата инкрустированного ящичка тетушки Эйр и кража его содержимого стали для нее тяжелым ударом.

Кэт думала, что за такую провинность ей не миновать розги, и считала, что Марджери заслуживает того же самого за свою пакость. Очень возможно, что им обеим откажут от места.

Какая судьба ждет Джона, она не знала, — вероятно, он избежит телесного, да и вообще любого наказания. И это по меньшей мере отчасти объясняется тем, что Джон мужчина, которого ввела в соблазн женщина. Общеизвестно, что девушки — сладострастные существа, они отчаянно жаждут утолить свою похоть и постоянно выискивают жертв среди невинных молодых людей. Сама Кэт ни разу не ощущала ничего подобного, однако допускала, что греховные желания прячутся где-то в глубинах ее естества, ведь все вокруг считали эту похоть чем-то само собой разумеющимся. После смерти матери Кэт примерно так же относилась к существованию Бога: оно возможно, однако уверенности в этом Кэт не испытывала и все же уважала чувства других людей.

Вот они приготовили обед, подали его жильцам и убрали со стола. А потом госпожа Ноксон побеседовала с каждым из трех слуг по отдельности. Она звала их к себе в комнату одного за другим и бесстрастно, невозмутимо допрашивала. На этом этапе она не делала выводов и не вершила суд. Хозяйка просто собирала факты. В результате у нее сложилась достаточно полная картина произошедшего, начиная с несостоявшегося костра и заканчивая тем, как Марджери забралась в сундук Кэт.

Однако госпожа Ноксон по-прежнему молчала и выполняла свои домашние обязанности в тишине, лишь время от времени отдавая распоряжения. Молчали и слуги.

Ближе к вечеру чертежнику нанес визит доктор Рен, и двое мужчин долго что-то обсуждали в комнате господина Хэксби. Вид у доктора Рена был мрачный, и Кэт подумала, что его планы по восстановлению Сити натолкнулись на очередное препятствие. Поскольку сегодня вторник, он наверняка посетил собрание членов комиссии по восстановлению Лондона. Кэт надеялась, что Рен и Хэксби пошлют за ней, однако этого не случилось.

Пришло время ужина. Чертежник и архитектор ели наверху. Госпожа Ноксон сама отнесла им подносы, а Марджери воспользовалась случаем и якобы случайно уронила ложку Кэт в золу.

А Джон между тем хромал по кухне, всем своим видом напоминая обеим девушкам о своей ране и напрашиваясь на сочувствие. Может быть, он даже хотел пробудить в них чувство вины. Кэт подумала, что Джон — всего лишь большой ребенок, такой же, как и все мужчины. Нож едва оцарапал ему бедро, однако вид у парня такой несчастный, будто он лишился ноги.

После ужина госпожа Ноксон обвела взглядом собравшихся за столом и холодно произнесла:

— Теперь я еще раз поговорю с каждым из вас. Начну с Джона.

Слуга прошел за хозяйкой в ее комнату. Задержался он там ненадолго, а когда вышел, лицо его было красным, будто гвардейский мундир, а губы дрожали.

Марджери робко подошла к нему.

— Что случилось? — шепотом спросила она.

— Все мое жалованье за три месяца пойдет в ящик для пожертвований. А если я чем-то недоволен, могу сегодня же убираться на все четыре стороны. — Джон всхлипнул и отвернулся: бедняга чуть не плакал. А потом сдавленным голосом прибавил: — Хозяйка зовет тебя.

Марджери разгладила передник и поспешила в комнату госпожи Ноксон.

Джон взглянул на стоявшую у огня Кэт. Парень судорожно сглотнул:

— Джейн, я хотел, чтобы тебе понравилось. И костер, и… все остальное.

— Мне не понравилось, — ответила Кэт. — И никогда не понравится.

Джон, спотыкаясь, ушел в судомойню, а оттуда во двор, лишь бы не видеть «Джейн».

Когда Марджери вышла, она снова плакала, закрыв лицо фартуком. Оттолкнув Кэт, она опрометью кинулась наверх.

Кэт постучала в дверь комнаты госпожи Ноксон. Домоправительница сидела за столом.

— Закрой за собой дверь, — велела та. — И встань здесь. — Хозяйка указала на место напротив стола.

Девушка повиновалась. Она стояла, опустив голову и сцепив руки перед собой.

Некоторое время госпожа Ноксон не произносила ни слова. Наконец она сказала: