Лондонские поля

Они припарковались на ее тупиковой улочке, и она одарила его серией литературных поцелуев — «Мод», «Жеральдиной», «Евой в раю» и (счастливое изобретение!) «Офелией до и после смерти Полония». Потом добавила «Посул великолепной ночи». Во всяком случае, она была уверена, что сделала достаточно, чтоб восстановить его силы после того промаха, о котором он так сокрушался. Потом, с последним из множества вздохов, она потянулась за своей сумочкой.

— Твои чулки, — отрывисто сказал он. — Они порваны на коленях.

— Знаю. Я вообще не вижу смысла в чулках, когда они такие тонкие и прозрачные. На самом деле нужны, конечно, добротные плотные колготки. Присмотри за мной, пока я не доберусь до двери. Выходить не надо.

Она выбралась из машины и вошла в ворота сада. Но потом повернулась и пошла обратно — пошла так, как другой ночью, очень скоро, пойдет к другому мужчине, сидящему в другой машине. Приблизившись, она наклонилась к водительскому окну, и Гай проворно опустил его. Сунув голову внутрь машины, она одарила его «Еврейской принцессой».

Когда все закончилось, Гай непроизвольно поднес руку ко рту.

— Это — это было…

— Непростительно? — таинственным тоном спросила Николь. — Между прочим. Я собираюсь прекратить занятия с Китом.

— Правда? — нежно сказал Гай.

— Пытаешься сделать, что можешь. Но я наконец-то точно определила, чего я в нем не переношу.

— Чего же? — спросил Гай еще нежнее.

— Он ужасный простолюдин. Просто ужасный.

Простолюдин или нет, Кит Талант Кен-Чельский[87] все еще пребывал вне дома. Ночь только начиналась. Будучи хотя и скромного происхождения — сыном простого преступника, — Кит Талант все еще наслаждался свободой.

В тяжелом своем «кавалере» совершил он размашистое турне по пригородам Лондона: побывал в Плэйстоу, где высадил Петронеллу, доставил Сутру в Арнос-Гроув, отвез в Слау Энэлайз (Бэзил вел себя как-то странно), затем отправился в Айкенхэм, чтобы довезти малышку Дебби до дому в целости и сохранности. И немного посидел у нее в полуподвале, попивая растворимый кофе и коротая время с ее легко вообразимой матушкой, которая слышала о победе Кита по ТВ (в виде сообщения, врезанного посреди трансляции другого дартсового матча, который она смотрела), а потому и не ложилась, чтобы его поздравить — и, естественно, проследить, чтобы крошка Дебби не дала Киту «за счет заведения». Ни в коем разе не пренебрег Кит и своей ответственностью за Триш Шёрт — он самолично помог Майку Фрейму сунуть ее в мини-такси, и он же, стоя с задранной кверху двадцаткой, исчерпывающим образом проинструктировал водителя. Не забыл он и про Игбалу, которую, поскольку она жила по соседству, оставил напоследок; теперь она крепко спала (он проверял) в багажнике машины.

Растворимый кофе был выпит, сигареты выкурены, время убито. Новый Кит Талант. Сладок, однако же, вкус победы. В прежние времена Кит и Дебс непременно нашли бы удобный случай улизнуть, чтобы немного помиловаться, а позже Кит все уладил бы с миссис К. Или он мог бы подождать в «кавалере», куря еще и еще и слушая записи дартсовых матчей, пока Дебби не выбросила бы в окно ключ и он не поспешил бы обратно, чтобы как следует вдуть ей на халяву. Но сегодня? Сегодня перед ними предстал новый Кит Талант, не иначе. Да и Дебби была особенной. Она стоила 85 фунтов стерлингов. И он обнаружил, что теперь, когда ей стукнуло шестнадцать, она больше не будоражит его по-настоящему, ни так и ни этак; львиная доля колдовства бесследно исчезла. А значит — нет. Он расцеловал и обнял миссис Кенсит, а потом, на пороге, даже еще целомудреннее простился с Дебби — и был таков. В машине он сунул в магнитофон запись дартсового матча (финал, Оббс-Твемлоу — вещь неувядающая) и направился к Триш Шёрт.

Двадцатью минутами позже он сидел у себя в гараже, где выкурил двадцать сигарет и раздавил бытылочку «порно». Цик, цик — кровавые пятна появлялись у него на воротнике. Слезы гордости редко, но мерно капали ему на колени. Может, еще один пызырь? Уже немного пплыл. Бычья концовка: прямо в глыззз. Не пыли, а брысь Дебс мыленькую пылку. Быстрей пыссыть.

Время от времени он поглядывал на плывущую у него перед глазами красавицу — на дартсовую мишень: калейдоскоп всех надежд и мечтаний. Это она сделала. Это сделала Ники. Старушка Ник. Затем — домой, к поденщине любви. Он выгулял жену, подержал, чтоб отрыгнула, собаку, и… Полубессознательный, полуграмотный и даже не полуквалифицированный, Кит Талант Ноттинг-Хиллский прислонил наконец голову к полунадежной пробковой стене и стал думать о полулюбимой Николь, лежа под холодным черным небом полуночи.