Лонг-Айленд

— Мне нужно готовиться к экзаменам, Ба, возьми лучше маму с собой. Держу пари, она спит и видит этот ваш совместный поход в церковь — у девочки на губах промелькнула дьявольская ухмылка.

— Ну конечно, она то тем более не пойдет. Я и не помню, когда видела ее там в последний раз, Боже мой, чуть не забыла, — со скоростью не свойственной для ее возраста, она вновь бросилась в сторону кухни, — мама просила немного клубничного джема.

Несколько мгновений спустя Мишель Уилсон держала под мышкой стеклянную баночку, на которой еще оставались частички наклейки от арахисовой пасты. Тонкие пальцы опустились на ручку и аккуратно потянулись вниз. Послышались звуки музыки из соседней квартиры.

— В субботу пойду с тобой, обещаю. Не забудь закрыть за мной дверь, Ба.

— Ну, хорошо, только позвони как будешь дома, — умоляюще сказала пожилая женщина.

— Я люблю тебя, ложись спать, — поцеловав, на прощание, в щеку Оливия, вырвалась из объятий бабушки и побежала вниз, по темной скрипучей лестнице.

Южная часть Бронкса, чуть больше остальных районов города, усеяна домами для малоимущих. Оливия шла по пустой улице, вдоль высокой кирпичной стены, украшенной сверху несколькими полосками колючей проволоки. На другой стороне дороги, пара детей играли в салоне старого пикапа, ниши для стекол и фар пустовали. Мальчишки были увлечены выбиванием приборной панели. Кирпичную стену здания напротив бегло украсили розовыми мазками граффити.

Свернув за угол, Оливия оказалась на улице, похожих друг на друга, двухэтажных домиков. Друг от друга они были предусмотрительно разделены метровом забором из тонкой сетки. Заколоченные окна и решетки на дверях придавали большинству домов на улице заброшенный вид. Едва девочка приблизилась к калитке, как из дыры в окне, одного из них, в нее бросили пустую бутылку. Осколки разбившегося стекла слегка поцарапали левую ногу. Девочка подтянула носок на лодыжке и ускорила шаг.

Оливия Рикардо, родилась и выросла в Бронксе. Она искренне считала этот район города одним из лучших мест в Нью-Йорке. «Бронкс, как и весь город в целом, был опасным местом только в промежутке с семидесятых до восьмидесятых. Теперь все изменилось» — говорила она всякий раз, когда попадалась возможность. «Где вы видели столько парков», использовала она в качестве контрольного аргумента, в случае если спор затягивался.

Повернув с Третей Авеню Бронкса, она наткнулась на ворота Кротона Парк. Миновав ограду, она, не спеша, продолжила свой маршрут по пустой алее Клермонт. Час, как прошел дождь, приятно пахло мокрой зеленью. Впереди прогуливалась парочка, которую она с лёгкостью обогнала. Не прошло и двух минут как они остались далеко позади. Вдалеке виднелись кусочки озера Индиан. Луна между тем привычна, освещала горизонт. Внезапно, послышался звук надломившейся ветки.

— Белкам нужно быть тише, если они всерьез задумываются о потомстве, — шепнула Оливия себе под нос.

— Простите, вы не подскажите, в какой стороне находится выход? Я впервые в этой части города, — раздался мужской голос.

От неожиданности Оливия вздрогнула. Рассерженная своей пугливостью она добавила уже твердым голосом:

— Вам нужно идти в обратном направлении, на запад.

У Оливии Рикардо напряглись веки. На мгновенье она застыла, искоса повернув голову в сторону мужчины в капюшоне. Что-то в его лице сковало на себе ее взгляд. То ли от резкого порыва ветра, уносившего за собой все шумы парка, то ли от неожиданности. Но Оливия, со слегка побледневшим лицом, не издав ни единого звука, спокойно, словно в замедленной сьемке, наблюдала, как человек прыгнув два шага, оказался совсем близко.

Туман рассеивался с первыми лучами солнца. Редкие капли крови приземлялись на муравейник. В стороне валялась перепачканная кровью и травой университетская кофта. Спортивный рюкзак и кеды лежали под деревом. Ее подвешенное за ноги обнаженное тело покрылось слоем капель росы. Худые руки, обхватившие дерево сзади были крепко связанны алым шнурком от кед. Максим постарался убрать назад, взъерошенные волосы, но отвлекся на поднимающегося по руке муравья.

— Это он, — раздался голос напарника за спиной, — Дейв первым делом сравнил раны, на девяноста девять процентов они совершены тем же ножом, что и раны на теле Аманды Хиллс.

Максим невольно кивнул и протер тыльной стороной руки глаза. Под ними уже выросла пара темных кругов. В стороне раздался женский крик. Продлившись пару мгновений, он перешел на вой. Трое полицейских, дежуривших возле границы желтой линии, с трудом, остановили темнокожую женщину в халате медсестры. Суетливо раскидывая руки, она бежала в сторону тела ее двадцатилетней дочери. Остановленная у желтой линии полицейскими, она рухнула на землю. Закрыв лицо руками, женщина продолжала раз за разом повторять:

— Оливия, Оливия, моя Оли!

— Проследи, чтобы мать не видела ее такой, нужно ускорить ребят с транспортировкой, — скомандовал Максим, — голову так и не нашли?

— Прочесали весь парк с собаками, — покачал темной копной Томми.

Стоявшая у патрульной машины Сара договорила по телефону: