Лонвилль

После этих слов они вышли из дома, прикрыв за собой дверь, и гостиная погрузилась в тишину. Некоторое время Мила плакала, а потом, приложив немало усилий, взяла себя в руки и попыталась придумать план побега, но мысли совсем не шли в голову кроме одной – бежать, бежать из этого проклятого городка. Она снова напрягла руки изо всех сил и попыталась разорвать веревку, связывающую ее запястья.

15

Прошел час. Мила обломала себе все ногти, но ей так и не удалось развязать тугой узел веревки. Всхлипывая от боли и безнадежности, она продолжала делать отчаянные и бесполезные попытки освободиться, а потом услышала, как распахнулась задняя дверь, та самая, лишенная стекла три года назад, и резко обернулась, отказываясь верить своим глазам. На пороге стояла Саманта с маленьким Гаем на руках.

– Не бойся, – запыхавшись, произнесла она и с опаской оглянулась на задний двор. – Это я!

– Ты? – только и смогла выдавить Мила из себя сквозь слезы со страхом глядя на нее. – Это шутка, дядюшка? Ты решил поиздеваться надо мной?

– Я не дядюшка, – выдохнула Саманта и, прикрыв за собой дверь, быстро подошла к Миле. Положив завернутого в старые тряпки Гая прямо на пол, она принялась развязывать руки своей подруге.

– Что ты делаешь? – Мила на самом деле не понимала, какую игру затеял с ней дядюшка.

– Освобождаю тебя! – коротко бросила Саманта в ответ, продолжая трудиться над туго затянутыми узлами.

– Что ты задумал? Зачем тебе это?

– Мила, клянусь, это я, Саманта! Я пришла помочь тебе бежать!

– Я не верю тебе… – Мила устало закрыла глаза, хотя в ее душе засветился слабый лучик надежды.

– Однако, это, действительно, я, – твердо ответила Саманта, освободив, наконец, затекшие руки Милы и приступив к ногам, привязанным к ножкам стула. – Томас сказал тебе, что убил меня и находится в моем теле, но это не совсем так. Он не может завладеть человеком сразу, в один момент. Для этого ему требуется время, порой это год, порой два, порой три. Чем моложе человек, тем Томасу труднее завладеть им, а дети ему вообще не по зубам. Я еще совсем недавно была ребенком и, несмотря на то, что он уже довольно глубоко проник в мой разум, он не полностью завладел моим сознанием. Я – все еще я! Я все еще жива, хотя постепенно он вытесняет меня из моего тела.

Саманта освободила Миле ноги, но та даже не пошевелилась, с сомнением глядя на девчонку, а потом спросила:

– Там, в доме, была не ты? Это действительно был дядюшка?

– Да, – кивнула она в ответ и подняла с поля Гая. – Он разговаривал с тобой из меня, и я ничего не могла поделать с этим…

– Но что случилось сейчас?

– Используя множество тел одновременно, он тоже устает, поэтому иногда отдыхает от них, хотя его сила постепенно становится все сильнее. Помнишь, я рассказывала тебе о том, что мои родители иногда лежат без движения, словно куклы? Ты не поверила мне тогда, но теперь ты знаешь, что это было чистой правдой. Они уже были мертвы, а я даже не догадывалась об этом… – Саманта горько вздохнула, а потом добавила. – Сейчас Томас покинул мою голову на время. Перед тобой я.

Мила задумалась, вспомнив, в каком состоянии застала три года назад инспектора Файткрайма в стенах полицейского участка, когда он показался ей мертвым. Она внимательно посмотрела в глаза Саманты и нахмурилась понимая, что очень сложно поверить во всю эту чушь. Саманта прочитала ее взгляд и затараторила, покачивая на руках Гая:

– Когда ты пришла в дом и увидела меня сидящей в комнате, Томас Дункан был полностью сосредоточен на моем теле. Я пыталась кричать, пыталась предупредить тебя, но он очень умело взял надо мной полный контроль. Он может вернуться в меня в любую секунду, я не знаю, сколько еще буду находиться в своем собственном сознании, поэтому послушай меня внимательно, – Саманта перевела дух и на ее глазах выступили слезы. – Ты должна забрать с собой хотя бы Гая.

Мила все еще сидела на стуле, и ее мысли лихорадочно работали. Она понимала, что даже если перед ней сейчас стоит дядюшка в теле Саманты, то младенец на его руках – это живой, ни в чем не повинный человечек, которого еще можно попытаться его спасти.

– Прошу тебя, Мила, забери с собой Гая… – разрыдалась Саманта и ее руки задрожали.

– Какая модель была у твоего фотоаппарата?

– Что? – Саманта перестала плакать и подняла изумленные глаза на Милу. – Что ты спросила?

– Какая модель была у твоего фотоаппарата? Отвечай быстро!

– Кодак Инстаматик… – медленно произнесла Саманта, с удивлением хлопая глазами. – Семьдесят пятого года… Пленочный… Старый…

– Достаточно! – выдохнула Мила, после чего вскочила со стула, подбежала к Саманте и сильно прижала ее вместе с Гаем к себе. – Боже, девочка моя… Мы должны убираться отсюда.

– У меня вряд ли получится… – снова всхлипнула Саманта, прижимаясь к Миле. – Я обречена. Томас может вернуться в мою голову в любую минуту. Но Гай… Ты должна спасти его… Он всего лишь младенец. Пройдут годы, прежде, чем он станет взрослым и Томас сможет завладеть его телом. Но я не хочу, чтобы мой сын достался ему, – слезы градом хлынули из ее глаз.

Мила погладила ее по голове и сказала: